А Рита вновь подняла руку:

— Анна Антоновна, скажите, что такое контрацепция?

После урока Рита задержалась, чтобы выяснить методы предохранения, и между делом согласилась убрать класс. Большая удача! Рита мела пол и вслух рассуждала:

— Вы же молодой учитель, блин! Зачем все эти важности? Зовите нас по прозвищам! Утева — Утка, Рассадников — Щетка… прическа такая, вы ж видели… Рагимов — Красти-Клоун. «Симпсонов» смотрели?

Возникнув в дверях, Красти сказал с обидой:

— А ты Рита-Брита!

Рита бросилась за ним, Сарафанова вздохнула с облегчением. Но она рано радовалась. Когда учительница надевала куртку, Брита вернулась.

— Ан-Антоновна! А вы на дискотеки часто ходите? Я рэп люблю! А вы?

Настырная девчонка не отстала от Сарафановой и тогда, когда они вдвоем покидали здание школы.

— Ты где живешь? — намекнула Рите учительница.

— Я вас провожу, — беспечно ответила девочка. — А вы к нам на тусу пойдете? Только вот не надо говорить, что вам и правда нравится история, вся эта скукотень! А, кстати, интересно: вы перед уроком весь параграф учите? В натуре? Наизусть?

Анна попыталась растолковать, что исторический процесс составлен из годов, веков, эпох, а вовсе не из параграфов… но, конечно, безрезультатно.

Потом она смешно пыталась объяснить, зачем нужно учиться, говорила о свободе, о богатстве и о бедности, о Родине, правительстве и правде. Это было глупо, но натура Анны Сарафановой требовала подвига.

Одни студенты с курса Анны увлекались Че Геварой, анархизмом, революцией; другие — монархизмом; третьи — Гитлером; четвертые — исламом. Но все прекрасно знали, что теракты не приводят к революциям, а те — к эпохе справедливости. Нужна была Идея, а к ней — практика. Из всех возможных вариантов наиболее симпатичным было просвещение народа — и лежало к Анниной душе, и с треском провалилось всего только один раз: в далеком тысяча восемьсот семьдесят четвертом, когда прогрессивная столичная молодежь решила «пойти в народ».

Рита выслушала учительницу, а затем спросила:

— У вас есть парень?

Нет, парня у нее не было. Но вот в этом сознаться означало сразу потерять авторитет (его ростки; а может быть, остатки?): Рита ведь, наверно, преуспела в личной жизни.

— Есть, — сказала Анна.

— Как его зовут?

— Андрей.