Но я был уже в боевом режиме и под «скрытом». Сканером проверил дом и обнаружил тот самый подвал.
Лезть напролом не стал. Включил магическое зрение и увидел, что вход в подвал, который находился на половине слуг, опутан охранными заклятиями.
У меня было два способа их обойти. Развеять – но тогда могла сработать скрытая защита и подать сигнал, такое тут научились делать. Или – вобрать всю энергию заклятия из спрятанного амулета с помощью малышей и пополнить свой запас.
Пробравшись мимо дремлющих стражей на входе в половину дома для слуг, я остановился у потайной двери. Спрятана она была в шкафу за утварью. Просто нужно было открыть внутреннюю стенку с полками, уставленную посудой. Но этого делать я не собирался. Зачем входить в дверь, когда можно пройти сквозь стены. Я искал место, где нет охранного заклятия. Вход и стены рядом были опутаны ими, словно охраняемый объект особой государственной важности колючей проволокой.
А что, если попробовать попасть в подвал через комнату наверху? Не будут же они весь коридор опутывать заклятием?
Я телепортировался наверх и столкнулся с голым и в стельку пьяным пузаном. Он стоял на полусогнутых тонких ножках, пошатываясь перед кроватью, на которой возлежала и демонстрировала свои прелести женщина лет тридцати. Меня они не видели, но толчок в заднюю точку опрокинул любителя запретных удовольствий вперед. Он по инерции сделал два неуверенных шага и упал лбом на спинку кровати. И тут же отключился.
Я же перешагнул через него и, не обращая внимания на удивленную проститутку, отправился вниз, в подвал.
Все получилось. Я очутился в комнатке, где несколько воров с азартом играли в карты.
Я открыл дверь и, оглянувшись на них, пожал плечами. Воры, увлеченные игрой, не обратили на скрип двери никакого внимания. Я пошел дальше.
Подвал был небольшой, но имел несколько подземных ходов, ведущих в канализацию. Одно из помещений привлекло мое внимание. Из него выходило два рукава скрытых ходов, хотя оно находилось в тупике. Подойдя к комнате, я телепортировался внутрь и увидел склонившегося над бумагами человека.
Неожиданно он напрягся и стал медленно поднимать голову.
Чигуана – личный агент князя Великого леса, его тайная стража и карающая рука – с ненавистью смотрела вслед уезжающей повозке. Поимка принцессы – снежной эльфарки было ее вторым заданием в карьере специального агента. Свое дело она сделала и была теперь до вызова на новое задание свободна. Она не любила проводить время в лесу, в лагере для таких же агентов, как она. Здесь ей все напоминало о ее страшном детстве. Здесь ее презирали и плевали вслед. Она уходила к людям и жила там, пока не засветится красным огоньком амулет призыва.
Ее душили обида и ненависть не только на «ледышку». Ее мучило положение бесправной рабыни. За что ей досталась такая жизнь?! В чем она провинилась перед богами?
Чужая среди людей, презираемая лесными господами, она родилась в глубине Великого леса от матери-лигирийки и мага друида, в специальном лагере, закрытом от всех и тщательно охраняемом. Ее мать была «несушкой», как с презрением отзывались о таких рабынях сами лесные эльфары. Ее удел был рожать таких, как она, – чигуан.
Затем в возрасте одного года ее оторвали от матери и отдали в княжеский интернат для специальных агентов.
Чигуаном мог быть кто угодно – метис человека, орка, демона, но только не снежного эльфара. Почему? Этого чигуана не знала. Она даже не знала своего настоящего имени. У нее был лишь номер – Триста двадцать третья. Уходя на задание, она получала новое имя и новую легенду.
Воспоминания об интернате были еще свежи и бросали ее в дрожь. Она старалась не возвращаться к ним, но мысли настойчиво пробивали ее защиту и лезли ей в голову.
Забыть это было невозможно. Голод, муки, издевательства, и нужно было постоянно притворяться. Притворяться, что боготворишь князя, что обожаешь учителей. Притворяться, что ее наполняет радость от нахождения в интернате, где ее, малолетнюю, обливали мочой те, кто был постарше. Ее били, отнимали кусок хлеба, и за пайку ей приходилось расплачиваться собой. Кто не умел притворяться, учились в карцере или умирали там.
Ее учили, что ее тело и красота – это оружие. Что люди, как животные, подвержены низменным страстям, и этим надо уметь пользоваться.