«Мы привезли вам подарки!»

Она повторяла ее как можно громче.

— Мы привезли вам подарки!

Это было смехотворно и жалко.

В ответ — ни слов, ни звуков. Единственные звуки исходили от них самих.

Перед ними безмолвно высилась стена деревьев.

Марина завела мотор, чтобы течение не относило их назад. Тогда в трех футах от них снова упали стрелы, и Марина приняла это за добрый знак. Если бы хуммокка хотели попасть в цель, они без труда бы попали.

Она все еще обнимала Истера и считала секунды по собственным ударам сердца.

Шли минуты.

Под пение птиц Марина снова прокричала, обращаясь к джунглям, заученную фразу, и она эхом разнеслась среди деревьев. Листва раздвинулась, из зарослей вышел один мужчина, потом другой.

Они подозрительно разглядывали ее.

Вскоре на берегу собралось человек тридцать, со стрелами, в набедренных повязках из листьев и с желтыми, как у канарейки, лбами. За мужчинами вышли женщины, держа на руках детей; на их лицах не было краски.

Марине вспомнился отец, расхваливавший достоинства понтонной лодки, но на воде это была лишь плавучая сцена.

Они с Истером стояли перед хуммокка совершенно беззащитные. Она ждала, когда ей станет страшно, но страха не было.

Наконец-то она здесь.

Именно сюда она стремилась попасть с самого начала и не хочет ждать целую вечность.

Она не заглушала мотор, чтобы удерживать лодку на месте.

Индейцы глядели на нее, она на них. Она загородила своим телом Истера и подняла кверху корзину с грибами. Несколько штук она бросила в сторону берега, но они спланировали на воду, словно горстка голубых пушинок. Она поставила корзину и очень медленно извлекла из коробки апельсин, покрутила его на вытянутой руке, замахнулась, подождала немного, а потом метнула и угодила в середину толпы. Индейцы с опаской отскочили от оранжевого плода и озадаченно уставились на него.

Из заднего ряда вышел высокий мужчина и поднял апельсин. Волосы мужчины были длинные, цвета солнца, а борода рыжеватая с проседью. Он вдвое похудел, и все-таки это был он, Андерс Экман, именно такой, каким его видела жена в горестном безумии.

Марина выкрикнула его имя, и он поморщился, словно кто-то выстрелил из ружья.