- Всё забирайте. Поговорим на месте. - Бандюган встал и пошёл к двери, а один из его громил подошел ко мне и выдернул из кровати, ставя на ноги.
- Классная ночнушка, - его взгляд маслянным пятном расплылся на коже. Сразу стало понятно, что он не прочь сделать со мной то, за что обычно наказывают по Уголовному кодексу. Захотелось помыться. Очень неприятный тип.
От него у меня липкий страх поселился под кожей, но я знала, что таким людям, как зверям нельзя показывать свой страх, поэтому дерзко посмотрела на него.
- Руки убрал, я сама пойду. Одеться хоть можно?
- Нет, сладкая, будешь ублажать наш взгляд своим видом... а потом может не только взгляд и не только видом. - И он противно загоготал.
Понятно было на что он расчитывал, но я очень надеялась, что до этого не дойдет.
Шагать босиком в тонкой шелковой ночнушке было холодно. Но я вообще плохо сейчас понимала, как себя чувствую.
Меня то била температура, то потоки холодного ветра, на всё это накладывался страх. Было не понятно от чего конкретно меня бьет дрожь. Наверное от всего по чуть-чуть.
Меня запихнули в чёрный джип и машина сразу дёрнулась с места, оставляя за спиной мою квартиру и маму. Радовало, что с ней всё будет хорошо.
А ещё промелькнула мысль, что Матвей должен приехать с минуты на минуту. Он найдёт маму, поможет ей, если понадобится помощь, а она ему расскажет про то, что случилось. Так у меня появится хоть маленький, но шанс на спасение.
А в то, что добрый дядя-бандит меня отпустит я не верила. Поработав в прокуратуре, я поняла одно, заложников не отпускают по доброй воле. А как бы это было не прискорбно, но я - заложник.
Как бы я не стремилась запомнить дорогу, через полчаса я уже совсем потерялась. Я поняла, что мы въехали уже в область.
Город остался за спиной. Мы мчали сначала в сторону Выборга, а потом какими-то непонятными просёлочными дорогами. Их конечно, я не запомнила вовсе.
Рядом со мной сидел Петр Михайлович, как называли его бандюганы и тот самый противный бандит с сальным взглядом.
Он с лицом маньяка смотрел на меня. Ощупывал взглядом каждый обнаженный участок кожи. Было очень неприятно. У мужика явно был токсткоз от нехватки женского внимания и он, видимо рассчитывал, что я смогу ему помочь с его проблемой. Вот уж чего я точно не могла. Лучше сдохнуть, чем позволить такому к себе прикоснуться.
- Паш, слюни вытри и в окошко отвернись, - сказал ему Петр. - Я твой спермотоксикоз и отсюда чувствую, не пугай лапушку. Хотя, всё может быть, может тебе и повезёт.
Петр был мужиком лет за сорок. Хотя сложно было сказать точно, потому как всё лицо его покрывали шрамы-отметины. Не скажу, что они были огромные и как-то совсем отталкивали от него, но видно было, что жизнь его потрепала.
На щеке был шрам от ожёга, маленького, круглого, как будто ему об щеку сигарету затушили...
Да, сейчас не 90, айкосом ожёг не сделаешь. А в то время, вполне возможно, что так он и получил его. В какой-нибудь очередной бандитской стрелке. Волосы его были короткопочтрижены. Телосложение обычное. Я бы даже сказала худощавое, но жилистое.
Не думаю, что он был хилым. В таких кругах хилые не выживают, а он ещё и главарь. Значит точно опасный и хитрый мужик. Взгляд был тяжелый и злой. С таким человеком спорить не хотелось.