Увидев, что брови у нее поползли вверх, он уточнил, все так же бесстрастно:
– Независимая комиссия против коррупции.
На этот раз ей показалось, что ее сильно ударили под дых.
– А вас не затруднит все-таки сказать мне, что происходит?
– Позвольте дать вам совет, – шепнул китаец. – Не доверяйте никому. Я хочу сказать, здесь, у Мина.
Он сунул руку в карман и достал какую-то картонную карточку.
– Вот моя визитка. Сохраните ее. Пожалуйста. И если однажды захотите нам позвонить, не пользуйтесь телефонами «Мин». И еще: никому не говорите, о чем вы с нами разговаривали. Можете потерять работу, еще не начав работать.
Мойра нахмурилась, но визитку взяла и сунула в карман джинсов.
– Это не я с вами разговаривала, это вы со мной заговорили, – сухо поправила она. – Если больше ничего не хотите сказать, то извините, господа, я только нынче утром прилетела и падаю от усталости.
Мойра встала и раздавила сигарету в пепельнице. Ноги у нее были ватные. Она немного подождала, когда мужчины отойдут, но они не отходили. Тогда она выскочила с террасы под проливной дождь и ураганом пронеслась по бару.
Ни разу не оглянувшись.
Сыщик из НКПК разглядывал убранство лифта: по антрацитово-черным стенам зигзагами расползались трещины. Декор претенциозный и делано шикарный. Всей этой помпе и деньжищам он предпочитал маленькие, тесные кафешки Мон-Кока.
– Как думаешь, она им расскажет? – спросил его коллега, проведя рукой по мокрым волосам.
Оба принадлежали к небольшому подразделению оперативного дивизиона НКПК, который специализировался на защите свидетелей. Опытные сыщики, они обладали гораздо лучшей профессиональной подготовкой, чем среднестатистические полицейские, и более высоким уровнем тестостерона.
– Один шанс из двух…
Сидя в изголовье широкой двуспальной кровати в своем номере на сто тринадцатом этаже, Мойра смотрела на сверкающие городские огни, похожие на ожерелья в витрине ювелирного магазина. Ей было отчаянно скверно. Что случилось? При чем это она присутствовала?
Живот у нее стал твердым, как свинец. Она отправилась помочиться и воспользовалась моментом, чтобы ополоснуть в ванной лицо. Так что же все-таки произошло? Эти ищейки следили за ней с самого ее приезда. Зачем? Почему они так ею заинтересовались еще с того момента, как она только что сошла с самолета?
Одна половина сознания говорила Мойре, что все обойдется, а другая – что дело чрезвычайно серьезное.
А если это были не настоящие полицейские, а какое-нибудь очередное тестирование, придуманное «Мин инкорпорейтед»? Фальшивые сыщики, которым поручили ее испытать…