Подождав секунду, Моника поворачивается к Гэвину:

– Помоги поднять ее наверх, а потом беги в деревню и приведи кого-нибудь.

Он стоит у нее за спиной и смотрит на нас обеих. Кажется, он растерян, не может понять, что происходит и стоит ли оставлять меня здесь наедине с Моникой.

– Я пытаюсь ей помочь! – кричит она, и Гэвин наконец стряхивает с себя оцепенение.

Вместе они поднимают меня на ноги, и мы карабкаемся по туннелю в подвал Дэвида. В темном углу скрывается выход – рассохшаяся дверца, заставленная старыми коробками. Над головой висит одинокая лампочка, оплетенная паутиной.

Моника поворачивается к Гэвину:

– Бога ради, скорее приведи помощь.

Я пытаюсь выдавить что-то сквозь клацающие зубы, но Моника мне не дает.

– Поверь, я хочу все исправить. – Она снова смотрит на Гэвина. – Иди! Что стоишь?

Он наконец решается и бежит вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Мы с Моникой приваливаемся к пыльной стене, слишком уставшие, чтобы говорить. Меня бьет дрожь, промокшая одежда липнет к телу, руки и ноги болят. Я могла бы умереть тут, в этом подвале, просто уснуть и больше не проснуться. И по заслугам. Но в глубине души я понимаю, что не имею права погибнуть. У меня есть важное дело: не допустить, чтобы все сошло Брайану с рук.

– Моника?

Поначалу кажется, она не слышит меня, но потом все же нарушает молчание:

– Ты была права. А я, идиотка, не желала замечать, что происходит у меня под носом. Он убеждал, что ничего такого нет. Девочки ходят на вечеринки, потому что им нравится. Они соблазняли мужчин, делали фото, а он потом их шантажировал. Девочки были в доле. Так он говорил.

Ее подбородок дрожит, и она закрывает лицо руками, чтобы я не видела, как ей стыдно, но не может сдержать слез.

– Я любила его, – рыдает она. – Всю жизнь. И верила каждому его слову. А он просто меня использовал.

Она все говорит, теперь уже шепотом:

– Он догадался, что ты вернулась. Сказал, ему бросилось в глаза, как странно ты держала сигарету – точно Дейзи. Сказал, нужно разрулить ситуацию. Он заставил меня заснять Блафф-хаус и потребовать, чтобы ты пришла туда одна. Но потом… Добавил, что единственный способ тебя заткнуть, – это убить. Тогда-то я все и поняла. Тогда-то я и поняла, что смерть Сэди не была случайной. Что он и ее убил.

Я смотрю на Монику, и меня сжигает стыд за наше общее прошлое.

– Нет. Это я ее убила, – вырывается у меня рыдание.

Мне хочется со всей силы вжаться в пол, провалиться сквозь землю.