Закончилась дорога у примыкающего к одному из гигантских домов павильона. Оказался он входом в еще один вид транспорта, перемещающего пассажиров внутри здания – этакий гибрид лифта и эскалатора, в котором площадки-ступени поднимались, ускоряясь и замедляясь по мере приближения к этажам.

На одну из таких ступеней мы и зашли вместе с еще одной парой. Молодая, уверенная в себе брюнетка в броском сиреневом платье, с юбкой выше колен и плотно облегающим красивую грудь верхом. Короткие рукава оставляли открытыми изящные руки с надетыми на предплечье браслетами, а на ногах, ощутимо их удлиняя, красовались туфельки на каблуках, состоящие из одних ремешков. Мужчина, тоже темноволосый, был одет куда лаконичнее: черные узкие брюки, темные туфли, бледно-голубая рубашка.

Не обращая на нас внимания, рарк обнимал свою спутницу и что-то шептал ей на ухо. Та улыбалась, упираясь ладошкой в грудь кавалера, словно удерживая на расстоянии. Наверное, так и было, потому что, едва он проявил чуть большую настойчивость и попытался поцеловать, как доброжелательность девушки мгновенно пропала. Красотка зашипела что-то явно ругательное, и мужчина тут же отступил. Из объятий не выпустил, но неприличных, с точки зрения девицы, действий больше себе не позволял. Потому и она свое расположение к нему вернула на исходную позицию.

Все это время Ньевор стоял к ним спиной, я вполоборота, а потому видела пару не столько боковым зрением, сколько в отражении от чернильно-зеркальной поверхности стены, вдоль которой плыла ступенька. И в том, что мой спутник, как и я, наблюдал за происходящим, можно было даже не сомневаться – его лицо я тоже видела.

Взгляд маленьких глубоко посаженных глаз, прикрытых длинной челкой, был цепким, подмечающим детали. Он словно сканировал попутчиков, что-то для себя выясняя. И то, как они общались, ему однозначно не нравилось.

Наверное, я зря на этом сосредоточилась – мой интерес не остался незамеченным. Ньевор прищурился, плотно сжал губы и осуждающе покачал головой, по-прежнему глядя на меня лишь в отражении. А когда я опустила взгляд, склонился к уху, чтобы едва слышно предупредить:

– Даже не мечтай. У тебя права выбора не будет. Я тебя не для того с собой притащил. Мне вольных самочек и здесь хватало. Если решишь бросить вызов, я его не приму. Просто тебя убью, поняла?

Ничего себе заявление! Наверняка рассчитанное на то, что я устрашусь, а потому буду послушной… любовницей.

И я его разочаровывать не стала, мне лишние подозрения сейчас ни к чему. Кивнула, так и не подняв глаз. Ведь круглоухая, а потому не слишком сообразительная Дея именно такой тип поведения должна выбрать – испугаться за свою жизнь и предпочесть полное подчинение. Однако сам факт того, что в этом обществе женщина может рассчитывать на равноправие и даже иметь право выбора, более чем обнадеживающий. Перспективы есть! Главное, узнать побольше и найти способ держать долговязого субъекта на расстоянии. Хотя бы пару-тройку дней. А дальше уже действовать.

В общем, вместо того, чтобы расстроиться, я, послушно сойдя со «ступеньки» и шагая рядом со своим провожатым, начала продумывать план. Сложно ведь что? Убедить его, что я в общем-то совсем не против его кандидатуры в роли любовника, но не готова к столь стремительным отношениям. Могли же меня воспитывать в строгости и воздержанности? Это же не только от ума зависит. А даже если зависит, «дедушка-то» у меня остроухий был. Мог внучку в правильном русле наставлять. И учить пытался наверняка…

– Тебя что, совсем ничему не учили?! – негодующее шипение и рывок за руку вернули меня из своих мыслей в реальность и впечатали в жесткий корпус Ньевора. – Даже читать не умеешь? Написано же: «Стоять! Идти опасно!»

Изумленно захлопав глазами, я уставилась на зависшую в паре-тройке метров от нас светящуюся голографическую картинку, куда тыкал палец рарка, возмущенного моей вопиющей безграмотностью. Видела я при этом лишь точки, перекрестья черточек и волны. Словно баловался маленький ребенок, толком не умеющий рисовать.

За те несколько секунд, пока я соображала, в чем вообще проблема, нам под ноги скользнула платформа, а картинка изменилась. Значки пришли в движение, плавно изменив конфигурацию. Рарки, стоящие рядом, тут же шагнули на ребристое покрытие. Не дожидаясь ответа, Ньевор потянул меня туда же и, лишь когда платформа медленно поплыла вверх, вдоль отвесной стены, все же вопрос повторил:

– Действительно не умеешь читать?

Видимо, нет. Не учат этому ни ягодки, ни чудодейственный раствор из бутылочки. Потому я лишь пожала плечами и виновато на него посмотрела, в душе радуясь, что моя капсула не ухитрилась приземлиться в каком-нибудь более просвещенном месте. В этом же городе, например. Тут бы я точно на местную не потянула.

С тонких губ сорвался сокрушенный тоскливый вздох. «Настолько тупая?» – так явственно читалось в крошечных глазах, что я с трудом удержалась от демонстрации чего-нибудь, доказывающего мою способность мыслить и соображать. Например, выдать ему принцип работы антигравитационного аппарата, поднимающего эту самую платформу, на которой мы стояли.

Прикусила язык вовремя. Нет уж. Пусть считает меня безнадежно дремучей. Мне до его мнения никакого дела нет. И вообще, не нравится – пусть отпустит на все четыре стороны. Разумеется, предварительно снабдив инструкцией, куда безграмотной селянке можно податься в городе, и одарив хоть какими-то денежными средствами в качестве компенсации за причиненное беспокойство.

М-да… Мечты и оптимизм это, бесспорно, замечательно. Да только в реалии местного мира и менталитет его обитателей они никак не укладываются. Потому что изо всех перспектив, что только что пронеслись у меня перед мысленным взором, сбылась всего одна. Мою руку на самом деле отпустили. Однако лишь для того, чтобы по-хозяйски обнять за талию и, успокаивающе погладив по волосам, сообщить:

– По сути, тебе это и не нужно. Будешь дома сидеть, а гулять со мной.

– Спасибо, – выдавила я, не найдя других слов. Надеюсь, издевки в моем голосе он не услышал, лишь благодарность за проявленное снисхождение. А то ведь вдруг тут за безграмотность расстрел на месте положен? Я, вот честно, не удивлюсь.