Она подумала о мистере и миссис Бернштейн, паре с соседней улицы, на которую наткнулась, когда проверяла соседей бабушки. Они вдвоем в той кровати, мистер Бернштейн, свернувшийся вокруг своей жены, как запятая, жирная черная кровь, размазанная по подушкам. Отчаяние, пропитавшее спальню, как зараза.

Квинн не винила их за то, что они выбрали смерть. Дальнейший путь сулил ужас, насилие, голод, отчаяние и горе. Любой, кто не смотрел на это будущее с опасением, просто чертовски глуп и к тому же идиот.

Квинн никогда бы не сделала такой выбор. Она знала это твердо.

Она уже видела лицо дьявола, и дьявол мог отправляться прямиком в ад.

Она не собиралась отступать. Она не сдастся. Неважно, насколько все плохо, неважно, насколько ужасны кошмары.

Ее плечи напряглись, а желудок сжался в комок. Возможно, ей придется смириться с потерей, но она точно не должна мириться с причиной или позволять виновнику уйти от наказания.

Квинн думала, что все закончилось со смертью ее матери и казнью Рэя Шульца, Билли Картера и остальных их дружков.

Но нет.

Ничего не закончилось.

Сначала Бишоп не хотел ей говорить. Она видела нежелание в его глазах, его сомнения и беспокойство. Ему не стоило волноваться. Не о ней.

Квинн могла справиться с собой. Она справится — справится — со всем, что подкинет ей жизнь. Разве она уже это не сделала? Смерть дедушки, ее мать-наркоманка, резня, нападение Десото в сарае, даже это.

Рэй Шульц действовал не один. Он не случайно принял решение расстрелять церковь. Его подтолкнули к этому.

Он был марионеткой. И ее мать тоже.

Конечно, они сами сделали свой выбор. Они заслужили все, что получили. Квинн не настолько наивна, чтобы верить, что ее мать может быть невиновна.

Тело ее матери, распростертое на снегу, мелькнуло у нее перед глазами. Она отмахнулась от воспоминаний. Переживать из-за такого человеческого мусора, как Октавия Райли, бесполезная трата энергии.

Ее мать мертва. Конец истории.

Квинн не хотела больше думать о своей матери, ни в каком ключе. Ее теперь интересовал только один человек.

Кукловод, державший ниточки, тот, кто организовал все это, скрытый в тени, пока собственный сын не раскрыл ее.

Джулиан Синклер признался Бишопу в ее планах, прежде чем провалиться под лед и утонуть. Он замарал свои руки, но он уже мертв. Квинн не могла потребовать с него ни фунта плоти.

Розамонд Синклер по-прежнему жива.