Он изучил различные пунктирные тропы и кемпинги. Вереница из пяти или шести домиков была отмечена примерно в полутора милях от железной дороги, в кемпинге «Медвежья Тропа».

Лиам не собирался ночевать здесь при минусовой температуре. Нет причин замерзать насмерть посреди дикой природы, имея поблизости отличное укрытие.

Он свернул на тропу и прибавил шагу. Идти по снегу всегда трудно и утомительно. У него болела спина. Лиам ощущал себя уставшим как никогда.

«Она замерзнет насмерть», — прозвучал голос в его голове — голос, который он тут же узнал.

Однако отмахнулся от него.

Лиам не станет нести ответственность за ту странную женщину. Он больше не солдат и не связан никаким кодексом чести. В любом случае, она сама отказалась от помощи.

«Она испугалась тебя».

— Ну и что? — сказал Лиам вслух.

Его слова прозвучали резко и громко в тишине леса. Гулко и пусто даже в собственных ушах.

Снег приглушал звуки. Весной, летом и осенью в этих лесах пели птицы, пищали белки, жужжали насекомые. Лесозона служила настоящей страной чудес для туристов и велосипедистов, рыбаков и охотников.

Зимой тут настоящий рай для снегоходов и лыжников. Но только не этой. И не сейчас.

«Она напугана и совсем одна».

Лиам нес ответственность только за себя. Какие бы обязанности он ни выполнял перед другими людьми, теперь они исчезли.

Ответственность, связь, любовь — все это несло лишь горе. А его сердце уже разбито.

В сорока ярдах слева, за деревьями, что-то мелькнуло. Темный квадрат, который не вписывался в стройные вертикальные линии деревьев, сгрудившихся так далеко, насколько позволяло зрение.

Хижина.

Он вытеснил голос Джессы из своего сознания, пока шел к постройке.

Лиам Коулман должен оставаться один. Он выживал сам по себе.