Ханна двинулась дальше, мимо холмов и горных хребтов, по деревянному подвесному мосту над замерзшей обдуваемой со всех сторон ветрами рекой, названия которой не знала. Вокруг возвышался лиственный и хвойный массив.

Редкие просветы между деревьями открывали вид на заснеженные долины и далекие холмы. Все вокруг покрывал девственно белый снег.

Живописное место. Однако из-за страха Ханна едва замечала окружающий ее пейзаж.

Несколько часов спустя дневной свет начал меркнуть. Она едва могла видеть солнце сквозь густые облака. Они были низкими, темными и быстро проплывали мимо.

Сегодня ночью пойдет снег.

Ханне пришлось дважды остановиться, чтобы пописать. Огромное давление на ее мочевой пузырь сделало передвижение без остановок практически невозможным. Она сделала свое дело, сидя на корточках и держась за дерево, чтобы не упасть, а затем осознала, что в своем безумном стремлении выбраться из хижины, совершенно забыла захватить туалетную бумагу.

По крайней мере, кругом полно снега.

Ханна схватила пригоршню, протерла себя и натянула штаны, завязывая на поясе паракорд. Она забыла и мыло, поэтому нашла еще один девственный участок снега и вымыла кое-как руки.

Через некоторое время добралась до поляны среди деревьев. Она прислонила к груди единственную лыжную палку и подняла три пальца над линией горизонта — трюк, которому ее научил отец. Пространство между пальцами составляло примерно час. А значит, до заката еще три часа.

Ханну охватило изнеможение. У нее ныли бедра и поясница. Как и каждая мышца в ее теле. Ежедневная гимнастика и бег трусцой по маленькой комнате не заменяли нормальных физических упражнений. К тому же беременность давала о себе знать.

Позади осыпался снежный покров.

И снова страх сковал Ханну. Она неуклюже обернулась — ботинки и лыжи все еще были направлены вперед — и лихорадочно осмотрела деревья.

Справа треснула ветка.

Она перестала дышать.

Кто-то или что-то скрывалось в лесу.