— Что случилось? Что влетело? — не успев ничего понять и испугаться, спросила Пятницкая.

— Балка! Груз сорвался с крана! — продолжала судорожно и быстро тараторить Тамара. — Она влетела в кабинет. Задела Виктора. У него кровь, Вика! Струится изо рта. Я вызвала скорую, местных врачей. Но он лежит. Я не знаю, что делать. Прям в спину! Это ужасно! Вокруг осколки. Я в ужасе! Я как-то случайно подслушала вас. Ты?! Ты… можешь? Ты можешь его исцелить?

Мир рухнул. А потом резко возник вновь, активизировав неимоверные силы внутри Вики.

— Закажи мне пропуск, я бегу к вам! — закричала Пятницкая и бросилась к двери. Но резко остановилась.

«Расстояние не важно!» — осекла она саму себя, мгновенно опустилась на пол и вошла в состояние видения.

— Только будь жив, милый. Только будь жив… — умоляла она мужа, устремляясь мыслями к источнику за чистой энергией безусловной любви.

***

Пятницкая сидела прямо на земле. Отрешённая и молчаливая.

— Время лечит, — услышала она голос матери.

— Лечит? — вздрогнула Вика. — Это лечит?! — закричала она, тыча в крест с фотографией Виктора.

— Всё лечит, — спокойно ответила Анастасия Георгиевна.

Папа подошёл к Вике, присел рядом и положил руку ей на плечо.

— А я не буду. Я больше никогда не буду лечить. Пусть Он сам исцеляет… — начала тихо Пятницкая, а потом снова сорвалась на крик, поднимая глаза к небу: — Не буду, слышишь! Как ты со мной, так и я! Не вернусь!

Вика отстранила руку отца, встала и пошла прочь, не оборачиваясь.

— К чёрту все ваши исцеления, учения, видение! К чёрту! — бросила она напоследок.

— Сколько у тебя тогда длился кризис веры? — тихо спросил Анастасию Георгиевну муж, смотря, как Вика бредёт среди могил.

— Три года, — ответила Анастасия Георгиевна.

— Может, у неё быстрее пройдёт?

— Три года… — эхом повторила она, и глаза её наполнились слезами.

А небо мгновенно посерело, затянулось тучами и заплакало мелким дождём.