Или, может быть, про ту работу, которая должна была бы быть. Я думал, что буду строить дома. Буду архитектором. И даже образование получил соответствующее. Вот только...
Я старался думать по делу. Спокойно, последовательно, размеренно. С логикой. Что я им там сказал, кто я по профессии? Программист?
Но память подбросила совсем не то, конечно же.
Я сижу на бревне и наворачиваю из миски гречку с тушенкой. А напротив парнишка. Зеленый совсем, только прибыл. Глаза дикие, кажется, готов заорать. Я облизываю ложку и смотрю на него.
— Страшно? — спрашиваю. Тихо так вокруг, просто оглушительно тихо. Слышно даже как мышь что-то там скребет в своей норе за стенкой укрепа.
Кивает. Да, точно истерика с пацаном может случиться... А истерички у нас не жильцы.
Перевожу взгляд на его ботинки.
— Хорошие ботинки, — говорю. — Какой размер?
— Сорок четвертый, — он облизнул губы, но они так пересохли, что только язык поцарапал.
— Хм, как у меня, — я сунул миску и ложку в карман. — Когда тебя задвухсотят, можно себе заберу?
Можно было подбордрить парня. Успокоить. Сказать что-то вроде «все будет хорошо, не бойся». Но только это херня все. Не работет. И хорошо не будет. И есть только один способ не сойти с ума там, за ленточкой. Просто перестать думать.
— А-ва-вввы шшутите, да? — сказал он. И тут эта клятая паника истерическая из глаз пацана пропадает. И он тихо хрипло смеется.
— Клим? — голос Романа из динамика. — Ты же вроде говорил, что программист?
— Сертификат получил от онлайн-школы, — криво ухмыльнулся я.
— А до этого кем работал? — в голосе Романа напряжение.
— Наемником, — жестко ответил я. — Воевал я. Но по здоровью тянуть перестал, вот и начал искать новую... гм... профессию.
— То есть, у тебя есть настоящий боевой опыт? — это уже голос Насти. И в голосе, неожиданно, неподдельная такая радость.
— А что, похоже, что игрушечный? — меня почему-то разобрал смех. Когда из меня не вышло архитектора, я все равно работал в строительстве. Даже что-то там преуспевал, бригада у меня появилась, заказчики толстые. А потом как-то в кабаке, я столкнулся с давним знакомым, еще по армейке. И как-то само собой все завертелось. Шел, упал, очнулся на броне, посреди жаркой страны, где нас вроде как и быть не должно... Вернулся через три месяца, пообещал себе, конечно же, что больше никогда. Ни за что.
И примерно три месяца держался. Понял, что тянет. Пришел в офис, давайте, мол, берите меня с потрохами обратно. Хочу на войну.
Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Не то, чтобы неприятные. Я уже давно привык себе не врать. Да, страшно. Да, больно, грязно, жарко, холодно, сыро, сухо. И все это возведено в кратную степень. Если сыро, то до хлюпанья в ботинках, если сухо, то так, что дерет горло и моргать мешает. Половина друзей отшатнулась, половина оставшейся половины пытались пожалеть. Другие расспрашивали с кровожадным любопытством. А я что? ПТСР, говорят. Ну, наверное, есть какой-то ПТСР. Хотя я как-то не задумывался...