Так что нам с Трувором вести допрос не понадобилось. Только выслушать исповедь. Всё и обо всём.

Нас, однако, личные тайны смоленского воеводы не интересовали. Равно как и закулисье смоленской политики. Мы уже знали, что именно князь Дир одобрил передачу воинов Водимиру. Ни один воевода не осмелится на такое самоуправство. Сейчас нас с тестем интересовал всего один вопрос: знал ли смоленский князь, передавая Водимиру своих дружинников, о планах последнего по пленению Зари и последующему шантажу Трувора?

Знал, сука. Более того, именно этот план и убедил Дира, что поддержать Водимира стоит. Убедил в эффективности и перспективности Водимира как союзника. Даже сам Водимир не знал об этом нюансе их отношений, а вот воевода был в курсе. Секретов от него у князя смоленского не было.

И не будет. Разве что там, по ту сторону Вечности.

У Трувора руки чесались немедленно отправить Дира вслед за воеводой. Но он умел справляться с эмоциями, пусть даже ему это было потруднее, чем мне. Злодей Дир ведь тоже варяг. Можно сказать, сородич.

А еще он дурак, смоленский князь. Правда – она ведь частенько наверх всплывает. А такое – не прощается. Особенно между своими. И теперь, когда Трувор поделится информацией (а он непременно поделится) со своим родичем Ольбардом, Дир стопроцентно потеряет поддержку соплеменников. И тогда останется только один вопрос: кто его съест первым – Рюрик или Трувор? Но кто бы это ни был, я очень хочу поучаствовать в процессе. Только не этим летом. Сейчас я просто постараюсь до минимума сократить общение со смоленским князем. Пусть поживет.

Пока.

А моему зятю тем временем придется обойтись без медвежьей охоты. Гейс есть гейс.

Переговоры о выкупе нашей части военнопленных я поручил Медвежонку. По-словенски братец изъясняется не слишком бегло, но не беда. Язык викингов здесь знают неплохо. Вот князь Дир, к примеру, болтает на нем не хуже меня.

Свартхёвди сказал: это хорошо, что я не участвовал в торгах, поскольку смоленский князь активно пытался сбить цену и ссылался, что характерно, как раз на меня. Я же определил пленников как «никчемных». Ну и выкуп за них соответственно…

«Ничего не знаю!» – открестился Свартхёвди.

Мол, с высоты его мастерства все здешние воины никчемны. И поиграл берсерочьими татушками. У него, Медвежонка, другой отсчет. По оружию, которое сняли с пленных. Вот этот меч, к примеру, соответствует…

– Ничему он не соответствует, – запротестовал Дир. – Мало ли откуда этот меч взялся?

– Хочешь сказать, что я лгу? – с легкой угрозой осведомился Медвежонок.

– Я сказал то, что сказал!

Татуировки класса «берсерк» смоленскому лидеру были явно знакомы, но не испугали. Даже берсерк не станет набрасываться на гостя. Без серьезной причины.

Наезжать Свартхёвди не стал. Внес новое предложение: за каждого пленника с мозолями от оружия – полуторная миклаградская цена галерного раба.

– Почему же – полуторная? – возмутился Дир. – Правильней было бы – половинная, ведь до ромеев еще плыть и плыть!

– Так они ж тебе не чужие, конунг, – резонно возразил мой братец. – Что подумают твои люди, когда узнают, что ты своих на галеры продаешь?

– Это ты их продать угрожаешь! – запротестовал Дир. – А я, наоборот, выкупить хочу!