Но то, что я сделал с Надей, кажется, еще ужаснее.

Потому что вот, на моих руках человек, от которого я ей предлагал избавиться.

Я чудовище. Да.

Но я живой. И пока я жив я могу что-то исправить. Хотя бы попытаться.

- Иляс, будем плавать?

- Обязательно. Попрыгаем на волнах?

- Попыгаем.

Увы, попрыгать нам не на чем. На море тут почти все время штиль. Волн нет.

Но мы плаваем, барахтаемся у берега, брызгаем друг друга водой.

Он такой смешной, мой сын.

И так похож на Воробушка.

Воробушек. Я ведь именно такой ее и представлял себе. Раньше. Хотя она была другой. Волосы были ярко-ярко рыжие.

Я как-то пытался ее сфотографировать. Вслепую, конечно. Просто знал где она стоит, знал, что она меня не видит. Кадры ужасные, ее почти не видно.

После пытался разыскать ее в соцсетях. Но там не было фото. Просто смешная мультяшная аватарка заброшенного аккаунта.

Зато ее голос. Ее голос я бы ни с чем не спутал.

Он снился мне каждую ночь. Голос без картинки.

Как она смеялась надо мной, как строго называла на «вы». Как шептала по ночам что любит.

И тот ее последний крик.

«Я люблю тебя, Илик, люблю, люблю»… Чёрт.

- Ты чего, эй? – малыш смотрит внимательно.