Где-то вдалеке ударили орудия. Перед траншеей вздыбились фонтаны земли. Затем навалилась гнетущая тишина. Вглядевшись в чернеющую даль пустоши, Поплевко тревожно крикнул:
— Идут!
— Кто идет? — думая о чем-то своем, спросил Вагаев. — А-а, эти!
Не спеша, он привстал со дна траншеи, посмотрел на густые цепи мятежников и кинулся к пулемету.
— Без команды не стрелять, — приказал Барлебен.
Поудобнее пристраивая «шош», Порфирьев отчетливо вспомнил, как однажды в феврале 1919 года на Восточном фронте ему пришлось участвовать в отражении атаки каппелевцев. Вместе с командиром полка он лежал в сугробе и ждал, когда первая цепь дойдет до израненной осколками березы. «Ох и посекли тогда белых! — мелькнула мысль, — А ведь многие из них рассчитывали на победу. Шли в атаку уверенно, чуть ли ни строем. Как сейчас».
Жиденькая цепь обороняющихся казалась Дьяконову до предела натянутой тонкой ниткой. «Нажмут бандиты, — подумал он, — не соберем костей». И твердо решил: не давать жать, не давать!
Какой-то красноармеец не выдержал, выстрелил. И началось! Временами захлебываясь, зачастил очередями «максим» Вагаева, гулко и размеренно бил «шош» Порфирьева, пулю за пулей посылали в бандитов коммунисты, красноармейцы, чекисты. Атакующие дрогнули, затем смешались и побежали назад. Первая атака была отбита.
— Виктор Иванович! Виктор Иванович! — прямо в ухо прокричал прибежавший в траншею Глазков. — К аппарату вызывают. Омск ждет!
Из губчека сообщили, что по решению Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома Петропавловску срочно оказывается помощь. Назывались номера алтайских полков, фамилии людей, направляемых в город и уезд. Дьяконов был доволен тем, что руководство по разгрому мятежников поручалось опытным и решительным товарищам. Еще в четыре утра из Омска вышел бронепоезд «Красный сибиряк», в котором находится новый начальник 21-й дивизии Корицкий. «Этот не чета Омельяновичу, — рассудил Дьяконов. — Прошлым летом на Алтае банду Шишкина под орех разделал».
— Слушай, Глазков. Простучи-ка по линии, где там бронепоезд застрял. Не пора ли Корицкого встречать?
— Говорят, час назад из Токушей вышел. Где-то на подходе, — прочитав точки и тире, сказал Николай Глазков.
— Пошли встречать! Зови Барлебена и Соколова.
НАЧДИВ КОРИЦКИЙ
Бронепоезд тихо, без свистков, подошел к перрону станции и, лязгнув буферами, остановился. Тотчас открылась бронированная дверь, и молодой военный, не ожидая, пока принесут стремянку, спрыгнул на дощатую платформу. Поправив портупею, он быстрым шагом подошел к стоявшей у дверей вокзала группе людей, представился:
— Корицкий Николай Иванович. Назначен командовать войсками по обороне Петропавловского района.
Здесь же, на перроне, после взаимного обмена приветствиями, было принято решение: немедленно обстрелять из орудий бронепоезда позиции мятежников, не дать им возможности начать новую атаку. Через несколько минут бронепоезд повел прицельный огонь. В бой вступили и те три орудия 255-го полка, которые до того из-за отсутствия снарядов молчали.
Под грохот канонады Корицкий довел до членов оперативной пятерки план дальнейших действий.
— Подкрепление, — сказал он, — прибудет где-то к вечеру. И если мы сейчас не предпримем что-то решительное, за нас это сделают мятежники. Мой план таков: собрать все силы, ворваться в город. Если мятежники получат подкрепление раньше нас, отойти к вокзалу.
— Я за атаку, — заявил Дьяконов.