Вино вскружило мне голову. Я была к нему непривычна.

С канистрой в одной руке и газетами в другой я решила покончить с этим делом как можно быстрее. Сначала я облила кухню, затем кладовую. Потом перешла в столовую и начала обливать диваны в гостиной, когда поняла, что должна была начать с другого конца, подальше от двери в прихожую. Это был наш выход. Мне стоило облить кухню последней, чтобы выбежать, не намочив ноги бензином.

Вот дура.

Главная дверь, выходящая из гостиной на переднее крыльцо, уже была облита, но еще оставалась небольшая задняя дверь. Она была за кабинетом дедушки и вела на тропинку к дому прислуги. Я воспользуюсь ей.

Я облила часть коридора и мастерскую, чувствуя приступ сожаления из-за того, что собиралась испортить бабушкину коллекцию тканей и разноцветной пряжи. Ей бы, мягко говоря, это не понравилось. Она любила свои ткани, старую швейную машинку и очаровательные безделушки.

И снова дура. Я намочила свои сандалии бензином.

Ладно. Главное – не нервничать. Я останусь в них, пока не закончу, а когда выбегу наружу, кину в огонь.

В кабинете дедушки я встала на стол, обрызгивая полки до потолка, держа канистру с бензином подальше от себя. Оставалось еще много бензина, и это была моя последняя комната, потому я не жалела его на книги.

Затем я намочила пол, сделала из газет кучу и вышла в небольшой холл, ведущий к задней двери. Сняла сандалии и кинула их в стопку журналов. Затем ступила на сухой пол и опустила канистру. Достала спичку из кармана джинсов и подожгла рулон бумажных салфеток.

Я кинула их в кучку мусора и смотрела, как он загорелся. Огонь перешел на бумагу и разросся, поднялся столп пламени. Через двойные двери кабинета я увидела, как линия огня метнулась в коридор с одной стороны и в гостиную с другой. Загорелся диван.

Затем полки передо мной воспламенились, пропитавшаяся бензином бумага горела быстрее всего. Внезапно загорелся потолок. Я не могла отвернуться. Пламя было ужасающим. Неземным.

Тут кто-то закричал.

А затем еще кто-то.

Звук шел из комнаты надо мной, из спальни. Джонни работал на втором этаже. Я подожгла кабинет, а он разгорался быстрее всего. Огонь подымался, а Джонни еще не ушел.

О нет, о нет, о нет! Я кинулась к задней двери, но обнаружила, что та была закрыта на тяжелый засов. Мои руки были скользкими от бензина. Металл уже нагрелся. Я повернула замок – раз, два, три, – но что-то пошло не так, и дверь заклинило.

Снова крик.

Я снова возилась с засовом. Полный провал. Я сдалась.

Прикрыв рот и нос ладонями, я побежала через горящий кабинет по коридору на кухню. Комната еще не загорелась, слава богу. Я бросилась по влажному полу к двери в прихожую.

Споткнулась, проехалась по полу и упала, окунаясь в лужу бензина.

Кайма моих джинсов горела от пробежки через кабинет. Огонь скользнул к бензину на кухонном полу и пронесся к деревянной отделке с яркими полотенцами бабушки. Пламя метнулось через выход в прихожую передо мной, и я увидела, что мои джинсы тоже вспыхнули от колена до лодыжки. Я побежала к двери сквозь огонь.