– Эта умная мысль тоже из твоей тетради?

– Нет, пока я еще ее туда не занесла. Да у меня и сил на это нет.

– Тогда позволь это сделать мне, если не возражаешь?

Лорелея молча кивнула в знак согласия. Я поднялась со своего места, чтобы взять розовую тетрадь и ручку, всегда лежавшую рядом с ней. Открыла и удивилась. Практически все страницы уже были заполнены, исписаны ее красивым бисерным почерком. Я заглянула в самый конец и прочитала последнюю запись, сделанную Лорелеей собственноручно. Постарайся запомнить, что самые лучшие дни в твоей жизни еще впереди. Я сморгнула слезинку, выкатившуюся из глаза, и взялась за перо.

– Осталось лишь полстраницы чистой, – заметила я, кончив писать. – Нужно срочно найти тебе новую тетрадь. Вот только где же найти вторую такую тетрадь в розовой обложке?

Лорелея ничего не ответила. Я тоже постаралась не смотреть на нее, а взялась разглядывать только что сделанную запись. Какой-то детский почерк у меня, и буквы большие, неуклюжие, особенно в сопоставлении с аккуратными буковками, выписанными рукой Лорелеи. Не существует коротких путей, если собираешься в какое-то приличное место, написала я.

– Ну вот! Готово! – Я закрыла тетрадь, положив ручку на последнюю страницу. – Пожалуй, места осталось только еще для одной записи.

– Спасибо! – поблагодарила меня Лорелея. – Я уже начала обдумывать, как закончить свои записи чем-то хорошим. Найти подходящую мысль. Подходящую для того, чтобы поставить финальную точку.

– Финальную точку в томе номер один, – тут же поправила я ее. – Почему-то у меня такое чувство, что у тебя хватит умных мыслей, по крайней мере, еще на пару томов.

– О, это само собой! – Она с хрипом выдавила из себя воздух. – Можно я попрошу тебя об одном одолжении?

– Конечно! Что угодно!

– После моей смерти проследи за тем, чтобы эта тетрадь обязательно попала в руки Оуэна. Собственно, именно ради него я и начала вести свои записи. Чтобы он смог продолжать общаться со мной хотя бы таким образом, уже после того, как меня не станет. Я хочу, чтобы и ты тоже прочитала все то, что я написала.

– Обязательно! – заверила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. Мне даже удалось изобразить на своем лице некое подобие улыбки, а затем я снова повернулась к зеркалу. – Так мы уже закончили с волосами?

– Почти. Сейчас возьми в руки плойку. Только не хватайся за металлический наконечник руками. Чертовски опасная штуковина! Жжет, как дьявол. Проверено на собственном опыте. Теперь намотай на плойку передние пряди волос, так, как я тебя учила.

Лорелея стала жадно хватать воздух ртом, грудь ее бурно вздымалась и тут же опадала. На это было невозможно смотреть, невыносимо слушать, но я-то хорошо знала, как любит Лорелея поговорить. Так как же я могла запретить ей делать это?

Словом, я беспрекословно выполняла все ее команды. В итоге что-то получилось, что-то не слишком элегантное, но как-то я справилась. Я выдернула шнур плойки из розетки и положила ее в один из ящиков туалетного столика, рядом с другим приспособлением, но уже для выпрямления волос. Потом приподнялась на стуле, намереваясь встать, но Лорелея снова остановила меня.

– А лак для волос? Забыла? При такой влажности воздуха от твоей прически не останется и следа уже через полчаса, если ты не залакируешь волосы как следует. Иначе видок у тебя будет, как у мокрой крысы. Можешь злиться на меня, сколько твоей душе угодно, но все равно бери в руки вон тот спрей, нажимай на клапан и начинай действовать.

К тому моменту, как я закончила, над моей головой висело целое облако распыляемого лака. Я стала быстро махать руками, разгоняя его. Главное – чтобы оно не доплыло до кровати.

– Что это такое? – поинтересовалась я у Лорелеи. – Гель? Шеллак?

– Что-то вроде. Рекомендую впредь приобретать именно эту марку лака для волос. Вполне возможно, в некоторых странах его продажа запрещена, ибо в состав лака входят несколько опасных ингредиентов. Но свою работу он делает на отлично.