— В ресторан, говоришь, пошла? — скептически усмехнулся он. — А там подонки пристали? Ну-ну… И куда же твой Рэмбо смотрел? Почему отпустил тебя одну?

— Ты имеешь в виду Ярослава? Я от него ушла. Знаешь, Боря, ты был прав. Мы с ним не одного поля ягоды.

— И что теперь думаешь делать?

— Представь, хочу изменить свой образ жизни. Например, уехать хоть в тартарары. Тут и случай подвернулся подходящий. Варвара Никитична предлагает интересную работу за границей. Говорит, что я на секретаря-референта потяну, а то и выше.

— Она тебе так сказала? — Борис рассмеялся не без ехидства. — Интересная комбинация получается: Нина Гаевая в компании девиц, завербованных Варварой.

— А что тут такого? В компании мне даже лучше будет, веселей, не так страшно оказаться на чужбине.

Борис взглянул на собеседницу с любопытством и недоумением, словно хотел спросить: «Ты что, на самом деле такая дурочка, или решила меня разыграть?»

А Нина продолжала в том же духе:

— Уеду — и сразу отпадет несколько проблем. Например, с этим следствием. Понимаешь, я оказалась свидетельницей одной разборки. Теперь меня по судам затаскают. А мне это совершенно ни к чему.

— Подожди, — остановил ее Борис, положив руку ей на плечо. — В гостинице расскажешь все по порядку.

Нина поняла, что эта тема волнует его настолько, что он не желает обсуждать ее даже при таком проверенном человеке, как собственный водитель.

Когда Борис привел Нину в свой гостиничный номер и принялся угощать ее коктейлем и фруктами, она почувствовала, что он сгорает от нетерпения услышать ее рассказ о следствии, но не хочет первым начинать разговор. Нина решила до конца выдержать роль незнайки, которая ни сном ни духом не догадывается о связи Ильчуков с делом Хустовского.

— Я понимаю, Борис, что тебе это неинтересно, — сказала она, кусая яблоко и наблюдая за собеседником из-под полуопущенных ресниц. — Ты этих людей не знаешь, у тебя свои проблемы. А я вот попала в переплет. И надо же мне было проболтаться о том, что я видела!.. Кстати, этот подследственный — его зовут Олег — мой давний знакомый. Мы когда-то в юности даже встречались.

— Выходит, ты своего старого знакомого заложила? — осторожно спросил Борис.

— Ну, получается, что так. Мне самой неудобно. Вот потому и хочу уехать подальше от всей этой мути. Как ты думаешь, смогу я найти стоящую работу? Ты ведь шеф, владелец фирмы. Неужели не поможешь? Ты же у нас был другом семьи.

— Был когда-то, — криво ухмыльнувшись, сказал Борис. — Но членом семьи так и не стал. И это меня оскорбляет.

— Ты до сих пор не можешь забыть Катю?

— Дело не в этом. О Катьке я уже не думаю. У меня в Германии есть невеста, скоро женюсь. А вот чего не могу забыть, так это вашего семейного гонора. И вы с Катькой, и ваши покойные папаша с мамашей всегда смотрели на нас сверху вниз, словно вы аристократы, а мы — плебеи. Вот потому-то мне сейчас так интересно. Кто бы мог подумать: дочь Гаевого обратилась к моей служащей, чтобы та отправила ее на работу в заграничный бордель. Вот ситуация, да? Жаль, что ты еще свою младшую сестрицу не прихватила.

Борис наклонился к креслу, в котором сидела Нина, и рассмеялся ей в лицо коротким злобных смехом. Нина отодвинулась от него подальше, подняла брови и с нескрываемым презрением спросила:

— Если ты нас настолько ненавидишь, так почему не постеснялся воспользоваться нашими деньгами?