Строки в свое оправдание

Глава I,

помещенная здесь вместо пролога

Внешне храм не выглядел никак, — он вообще не имел наружного облика. Изнутри же казался очень древним, большим полутемным помещением, — солнечный свет сюда не проникал никогда. Здесь почти не было убранства, лишь стены, не тронутые фресками, да огромное пространство пола, вымощенного грубыми плитами дикого камня. Во всех четырех углах огромного зала стояло по горящему светильнику — железному треножнику с чашей, где лениво коптило пламя. Кто и когда добавлял сюда топливо, оставалось непонятным. Закопченный потолок терялся во мраке. Интерьер составляли неровные колонны в два ряда да алтарь — одетая черной тканью глыба, приблизительно отвечающая очертаниям куба. Здесь ничего не менялось с тех пор, как храм вырубили в толще скальных пород. Святилище давно перестало быть местом служб и молений, став реликтом прошлого. Еще в давности люди забыли, кому принадлежал храм, и какие здесь возносили молитвы.

В час пополудни, в этом малоизвестном мрачноватом месте разговаривали двое. Вернее, держали паузу. Оба так давно были знакомы, и знали друг друга настолько хорошо, что трудно даже вообразить. Сейчас они смотрелись обычными людьми — мужчиной и женщиной. Выглядели, как это было удобно им в текущий момент: свою внешность воспринимали исключительно в качестве врéменного атрибута. Оба говорили важно и излишне пафосно. Такая манера общения давно сделалась обычной для них. Они так привыкли к этому стилю, что не ощущали ничего особенного. Женщина, красивую стройную фигуру которой облекала черная шелковая одежда, скрывала лицо, отвернувшись от собеседника. Мужчина же не отрывал взгляда от своей знакомой. На вид он казался рокером или байкером: кожаная куртка с заклепками, такие же штаны, высокие берцы с блестящими шипами, непокрытая голова с длинными черными волосами гордо сидела на широких плечах. В руке он держал тонированный мотоциклетный шлем. Непроницаемое смуглое лицо много повидавшего странника вызвало бы профессиональный интерес хорошего скульптора и привлекло бы внимание любого добросовестного полицейского.

— Так чего же ты хочешь, дорогой братец? — спросила женщина, когда молчание обоим уже порядком надоело. — Не вообще, а именно сейчас?

— Сейчас я хочу мира, но это, как понимаю, совершенно напрасное желание, сестричка.

— Верно понимаешь. А вообще?

— Вообще? — риторически переспросил мужчина и положил свой шлем около ног. — Вообще хочу жить. Здесь и сейчас. Это мне, знаешь ли, чрезвычайно нравится. Еще хочу, чтобы ты, наконец, прекратила свои бесполезные попытки навредить мне.

— Так уж и бесполезные?

— Я же тут. Вот он я, живой, подвижный и вполне невредимый. И это я тебя сюда пригласил.

— Если бы не захотела, не пришла бы, — возразила женщина. — Кстати, почему именно сюда?

— Ну, как же! Это мой храм. Место моей силы. У меня было столько имен, что все теперь уже и не упомнишь. Но все-таки этот храм один из самых хорошо сохранившихся. Здесь я чувствую себя комфортнее, чем где бы то ни было.

— Не обманывайся, ты теряешь силу, люди перестают верить в тебя, — тихо, но уверенно произнесла женщина.