Теперь, наблюдая, как он слезает с велосипеда, Маша пыталась определить его состояние. Иногда он бывал полностью погружен в себя. Она помахала рукой, чтобы привлечь его внимание, но мальчик не заметил этого. Сейчас он отстегивал сумки от седла. Они упали на землю. Виктор-младший толкнул дверь амбара и на минуту исчез из виду, пока устанавливал там велосипед. Затем он снова появился, поднял сумки и пошел по направлению к дому. Маша опять помахала, но он не ответил, хотя двигался прямо к ней. Подбородок его был опущен вниз из-за ветра, который постоянно гулял по двору.

Она постучала по стеклу, затем опустила руку. Последнее время ее преследовало какое-то смутное ощущение, что с мальчиком что-то не в порядке. Видит Бог, она не смогла бы любить ребенка еще сильнее, даже если бы выносила его сама. Но иногда ей казалось, что он был неестественно холоден и бесчувствен. С точки зрения генетики это был ее родной сын, но в нем не было того тепла и беззаботности, которые она помнила в себе. Часто перед сном она раздумывала о том, не могло ли искусственное зачатие как-то заморозить его эмоции. Она знала, что это смешно, но все равно продолжала возвращаться к этой мысли.

Очнувшись от раздумий. Маша крикнула мужу:

– Виктор-младший вернулся.

Виктор, сидя в гостиной перед потрескивающим в камине огнем, просматривал журналы. Он что-то пробормотал и снова углубился в чтение.

Задняя дверь хлопнула, возвестив о приходе Виктора-младшего. Маша слышала, как он снимает пальто и ботинки в прихожей. Через минуту он появился в дверях кухни. Красивый мальчик, пяти футов ростом, немного великоват для десятилетнего. Его светлые золотистые волосы так и не потемнели, как когда-то у Маши, лицом он по-прежнему походил на ангела. Как и при рождении, наиболее заметными на лице были его ледяные голубые глаза. Они выдавали, что этот херувим значительно мудрее, чем бывают дети в его возрасте.

– Так, молодой человек, – сказала Маша с напускной строгостью. – Вы прекрасно знаете, что вам не разрешается кататься на велосипеде, когда на улице темно.

– Но еще не темно, – попытался защититься Виктор-младший, поначалу не догадавшись, что Маша шутит. У него был чистый высокий голос. – Я был у Ричи, – добавил он. Поставив сумки на пол, он подошел к раковине.

– Отлично. – Маша была явно довольна. – Почему ты не позвонил? Ты мог бы оставаться там, сколько хотел, а я бы пришла за тобой.

– Я все равно уже собирался уходить, – ответил Виктор-младший, хватая и с хрустом надкусывая морковку, которую Маша только что почистила.

Обняв сына, Маша почувствовала силу его молодого гибкого тела.

– Поскольку тебе не надо ходить в школу на этой неделе, я думала, тебе приятно будет побыть у Ричи и повеселиться там.

– Не, – буркнул мальчик, вывинчиваясь из маминых объятий.

– Опять мамочку волнуешь? – раздался шутливый голос Виктора. Он появился в дверях, держа в руках научный журнал. Очки для чтения были сдвинуты на кончик носа.

Не обращая внимания на мужа, Маша продолжала:

– Так как насчет этой недели? У вас есть какие-нибудь планы с Ричи?

– Не. Я думаю провести эту неделю с папой в лаборатории. Ты не возражаешь, па? – Виктор-младший посмотрел на отца.

– Нет, как всегда, – ответил отец, пожав плечами.

– Да что тебя так тянет в эту лабораторию? – спросила Маша. Вопрос был риторический. Она и не ждала ответа. Он привык к лаборатории еще с младенческого возраста. Сначала его носили туда, поскольку в фирме «Кимера Инк.» был прекрасный детский сад. Потом он просто играл в лаборатории. Это стало частью распорядка дня, особенно после смерти Дженис Фэй.

– Почему бы тебе не позвонить своим школьным друзьям? Вы с Ричи вместе с другими ребятами могли бы придумать что-нибудь интересное.