– Как это мило с их стороны! Но я в этом плане предпочёл бы всё-таки что-то более осязаемое, а не призрачное, и при этом гораздо менее скромное, – усмехнулся Базиль, и красивым жестом обрисовал в воздухе нечто похожее на очень женственные формы.

В этот момент, одна из хрустальных подвесок, украшавших огромное паникадило, свисавшее с потолка, чтобы осветить ломберный столик, за которым разгорались эти нешуточные страсти, сорвалась и в падении больно ударила Базиля по голове, словно кто-то невидимый намеренно запустил ею в маркиза.

– О, Мари! Я же просто пошутил!– возопил тот, подняв очи к потолку и потирая шишку, что вызвало смех собравшихся, воспринявших это как непристойное покаяние, адресованное самой Деве Марии, к которой этот наглец обратился в такой неприемлемо панибратской форме.

Им и в голову не могло прийти другое объяснение случившегося, слишком уж необычным оно было.

– По поводу привидения не знаю, а вот первое утверждение о тузах в рукаве легко проверить! – не разделяя восторгов де Полиньяк и веселья толпы, мстительно заметил герцог де Лозен.

– А мы и проверим! – весело сказала дофина, тоже проигравшая пару тысяч, но совершенно не жалевшая об этом.

Деньги она брала из государственной казны, которая казалась ей бездонной, к тому же в игре было так приятно как бы невзначай коснуться пальцев Базиля и ощущать тепло его тела рядом. Мария-Антуанета, хитро улыбаясь, подмигнула де Полиньяк и принцессе де Ламбель, бросившихся тотчас исполнять её указание.

Базиль не возражал. Он поднялся с кресла и позволил подругам дофины под общие охи и вздохи снять с него кафтан и камзол и даже слегка приподнял сорочку, продемонстрировав кубики пресса и некоторую волосатость на животе, а потом закатал рукава. Тузов нигде не оказалось (ну разве что форма каждой из четырёх родинок на животе у Базиля напоминала пиковою масть, но и тут туз был ни при чём, потому что такое количество очков наблюдалось в карточных играх только у короля ). После всего этого герцог да Лозен вынужден был принести извинения, и игра продолжилась.

В этот вечер всё прошло как обычно: маркиз де Монбельяр выиграл баснословные деньги, а потом галантно вернул часть из них игравшим с ним дамам, попросив взамен только соблазнительные мушки, которые те носили на груди в знак особой страсти к кому-то, чьё имя можно было уже легко угадать. Эта причуда маркиза приводила дам в восторг и совершенно не вызывала никаких подозрений, кавалеры же, естественно, были недовольны успехами соперника, но тоже не обращали внимания на его странности.

Было уже глубоко заполночь, когда наёмники одного из аристократов, чей кошелёк существенно пострадал от тупости хозяина и усилий Базиля, выследили маркиза в одном из кварталов Парижа. Нападение было коварным и молниеносным. Лезвие нашло свою цель, вонзившись в мягкую плоть, но вскоре выяснилось, что не в ту, которая ожидалась: окровавленным на мостовой остался лежать тот самый обиженный аристократ, а не Базиль. Наверное, этот несчастный зачем-то вышел из своего укрытия, и был ошибочно принят головорезами за наглеца-маркиза.