— Полицейские могут тебя прикрыть.

— Будто им не наплевать.

Я шел по дальнему концу Эйр-сквер. Под фонарем стояла женщина в накинутой на плечи шали.

— Мелочи не найдется, мистер? — обратилась она ко мне.

Женщина была из тех средиземноморских цыган, которые крутились вокруг заведений фастфуд. Рот у нее был полон золотых зубов. Свет фонаря придавал зловещий вид ее силуэту. Я подумал: «Какого черта?»

И полез в карман. Но не нашел ни одной монеты — оставил сдачу на прилавке.

— Извините, денег нет.

— Дай мне что-нибудь.

— Я же сказал, у меня ничего нет.

Она заметила бумажный пакет и показала на него пальцем.

— Размечталась, — ухмыльнулся я.

И прошел мимо. Цыганка зашипела. Я оглянулся. Она стояла прямо на моей тени. Откинув голову, набрала в рот слюны и плюнула на темную фигуру на асфальте.

— Ты всегда будешь есть свой хлеб в одиночку, — выпалила цыганка.

Мне захотелось свернуть ей шею, но она быстро ушла. Я суеверен не больше, чем обычный провинившийся ирландец. Я подошвой попытался стереть мокрое пятно, которое она оставила. Едва не выронив бутылку, я пробормотал:

— Теперь и она будет проклята.

Люк Санте в своей книге «Дно жизни» писал: