Он загадочно усмехнулся и ушел – пухлый, сонный, масленый.

Вечером встретила Аверченко и рассказала обо всех своих сомнениях насчет Гуськина.

– По-моему, вы не должны с ним ехать, – решил Аверченко. – Заплатите ему неустойку и развяжитесь с ним поскорее. Он, по-моему, для организации литературных вечеров совсем непригоден. Он вам или дрессированную собаку выпустит вместе с вами, или сам запоет.

– Вот и я этого боюсь. Но как же быть?

– А вот что: посоветуйтесь с моим импресарио. Это честнейший малый и, кажется, опытный.

Аверченко, человек очень доверчивый и сам исключительно порядочный, всех считал честнейшими малыми и всю жизнь был окружен жуликами. Но… почему все-таки не посоветоваться?

– Ладно. Пришлите мне вашего красавца.

«Красавец» явился на другой день и развил удивительный план:

– Прежде всего, не соглашайтесь устраивать свой вечер в Киеве, потому что это может повредить моему предприятию с Аверченко. Один литературный вечер – это интересно, но когда литература начнет сыпаться как горох, так публика разобьется и сборы падут.

– Отлично, – поняла я. – Это вы хлопочете о себе. А я вас пригласила, чтобы посоветовать в моих делах.

– А в ваших делах, так я вам посоветую очень хитро. Тут надо поступать непременно очень хитро.

Вы себе поезжайте в Одессу, пусть Гуськин устраивает там ваш вечер. Пусть возьмет залу – я вам скажу какую, – есть такая в Одессе зала, где никто ничего не слышит. Ну так вот, в этой зале читайте себе один вечер ужасно слабым голосом. Публика, разумеется, недовольна, разумеется, сердится. А выдайте заметку в газеты – у вас ведь, наверное, есть знакомство в прессе, – дайте заметку, что вечер – такая дрянь, что ходить не стоит. А потом второй вечер в той же зале. И снова читайте себе еле слышно – пусть публика скандалит. А тут я подъеду с Аверченко, возьму себе небольшой зал, в газетах пропечатаю огромный успех. Тогда вы позовете Туськина и скажете: «Видите себе, как вы плохо организуете дело. Везде скандал. Давайте уничтожим договор». Ну, так поверьте, что при таких условиях он на вас сердиться не станет.

Я долго молча на него смотрела.

– Скажите, вы все это сами выдумали?

Он скромно, но гордо опустил глаза.

– Значит, вы советуете мне провалить мои выступления и самой о себе дать в газеты ругательные рецензии? Это, конечно, очень оригинально. Но почему же за всю эту оригинальность должен расплачиваться несчастный Гуськин? Ведь он же ваш товарищ по ремеслу – за что же вы хотите его разорить? Разве вы не понимаете, какую гадость вы ему подстраиваете?

Он обиделся.

– Ну, я уже начинаю подозревать, что мой проект вам не нравится. Тогда устраняйте Туськина как-нибудь иначе и заключайте договор со мной. Я уже сумею вам устроить шик.

– Ну, еще бы! Вы самый остроумный человек, какого я когда-либо встречала.

Он улыбнулся, польщенный.