— Не завидую тебе, Вить, — с ухмылкой проговорил Женя, поправляя форменную кепку охранника. — высидеть шесть часов этого гребенного партсобрания будет тем еще испытанием. Уж лучше две смены отпахать. Ну хоть вечером напьешься.

— Не напьюсь, — хмыкнул я и расстегнул пуговку нового костюма. — Мне ж нельзя алкоголь.

— Ну… друг… Тогда вообще беда.

Торжественная часть собрания начиналась в три часа дня. Проходила она, как собственно, и само собрание в здании армавирского горсовета. Когда мы с Мариной приехали, стоянка уже полнилась разнообразными автомобилями. Преимущественно, места там занимали далеко не самые дешевые иномарки.

Женя командовал несколькими обороновцами, охранявшими в основном стоянку и прилегающую к зданию территорию. Однако и без них тут была куча милиции. Менты перекрыли улицу, ведущую на площадь. Тут и там стояли машины ГАИ.

Уважаемые господа, часто в сопровождении своих дам, толпились у входа в здание. Там, с каменным лицом, стоял в вычищенной форме Фима. Его нагрудный значок охранника, натертый, как солдатская бляха, блестел так, что только гостей не слепил.

— А че ты его туда поставил? — Спросил я, кивая на Фиму.

Женя оглянулся.

— Я сначала сам хотел на вход стать. Да че-то подумал, что рожей не вышел. Фима из наших самый красивый. Молодой. Да и форма ему идет. Вон, глянь, какой гордый. Орел, прям.

— Ну, — хмыкнул я. — Наряд на вечер, на Грааль, готов?

— Готов, — покивал Женя. — Девять человек. Я буду тоже там дежурить, как бригадир группы.

— Ну, ты подходи к входу ближе к ночи, — подмигнул я. — Че-нибудь покрепче тебе вынесу.

— Эт можно, — повеселел обычно угрюмый Женя.

Мы с Мариной прошли внутрь. Попали на первый этаж, а оттуда в большой актовый зал. Монументальный, с громоздкой деревянной сценой и тяжелым красным занавесом, он всем своим видом и духом напоминал о Союзе. Казалось, только вчера тут проводили какое-нибудь партийное собрание. И только полное отсутствие коммунистической, советской атрибутики указывало, что началась другая эпоха.

Мы заняли места поближе к сцене, и я почти сразу увидел у ее подножья Кулыма, разговаривающего с группой солидных мужчин в костюмах.

— Побудь здесь, — сказал я Марине и поднялся, пошел к авторитету.

В зале было людно. Народ все прибывал и прибывал. Стоял ровный, монотонный галдеж голосов. На сцене суетились работники: устанавливали столы, носили стулья, подключали микрофоны.