Я же увидел, как в полутьме салона, в свету фонаря блеснуло. Это был нож спайдерко, который завалившийся набок светлобровый носил на кармане джинс. Я потянулся за ножом, вырвал его и тут же щелкнул продолговатым, похожим на зубастую крокодилью морду клинком.

Широкоплечий сталкнул подельника обратно на сидение. Тот ударился мертвой головой в окошко, окончательно разбил темечком треснувшее стекло. После, водитель кинулся ко мне, но немедленно получил острием ножа в шею. Хлынула кровь, побледневший амбал откинулся на руль, изо всех сил зажал рану. Побледневший от быстрой потери крови, он скрывался, стал хрипеть. Слабея, водитель сполз вправо, к двери. Свесил голову из разбитого окошка.

— Я ж сказал, — проговорил я, переводя дыхание и рассматривая окровавленный нож, — всему свое время.

Когда водительскую дверь Вольво открыли, раненый водитель вывалился наружу. Тут же раздался выстрел.

— Падла… — Проговорили снаружи. — Достал этого стрелка сраного, пацаны!

— Сукин сын! Двоих наших ранил! Ну че там? В машине есть еще кто живой?

— Степаныч, ты там как? — Спросил я, переводя дыхание.

— Живой… Но ты мне всю голову истоптал.

— Извиняй, — сказал я и поднял ноги на сидение. — А американец что?

— Сознание потерял, сукин сын. Я ему по морде рукоятью ТТ надавал.

— Щас погоди. Подняться тебе помогу.

Не успев опуститься к Степанычу, я увидел, как через распахнутую переднюю дверцу в салон заглянул полноватый мужик с немного обрюзгшим лицом. Мужик был вооружен Береттой.

— Опа… — Протянул он, уставившись на нас. — Витя? Витя Летов?

— Ну.

— А ты тут откуда взялся? Мы думали, ты будешь сидеть в конторе, этим твоим американцем.

— Все пошло немного не по плану, — сказал я, подтягивая Степаныча за руку на сидение.

— Сука, — сплюнул толстый браток Кулыма. — А мы хотели вас из автоматов расстрелять. Эт хорошо, что в последний момент передумали.

Браток покинул салон, заорал кому-то снаружи:

— Пацаны! Тут Летов! Отгоняй джипик! Давай его вытаскивать!