Нужно смотреть на ситуацию позитивнее. В конце концов, все могло быть и хуже, не так ли? Я могла умереть на самом деле или оказаться в книге похуже. Например, я могла попасть в мир, где мне пришлось бы участвовать в очередном отборе невест, где стадо самок борются за тело и чресла некого властелина с гигантским, размером с земной шар, самомнением и обязательно моральной травмой детства. В таких книгах всегда детская моральная травма объясняет вообще все отвратительные поступки главного героя. Как бы да, он изнасиловал главную героиню, но это из-за большой светлой и чистой любви, она просто этого не понимает, но скоро поймет, когда, например, забеременеет. Дети вообще палочка выручалочка для авторов, будто после их появления мудаки перестают быть мудаками, да и вообще мужик налево перестает ходить. Ох уж эта мода на беременных героинь и ее правило: «она же беременна, он обязан о ней заботиться и в конечном итоге, конечно, ее полюбит».

Все это сказочки, если мужика и привяжет ребенок, то это не затянется надолго. Если мужик не хочет быть с тобой, никакой ребенок его не удержит. Моего отца не удержал в семье, так что я точно знаю, о чем говорю. Имею в виду настоящего отца, не отца Рианны – господина Карвалье. Хотя от мысли об отце сразу в голове рисуется образ отца Рианны – низкорослого, полноватого мужчины под пятьдесят. Рианна его любила или любит, а я чувствую замешательство, ибо она и я – один и тот же человек. В том смысле, что не было никакой Рианны де Карвалье в книге, только крестный отец Сюзанны – Эдуард де Карвалье, который умирает во время ее помолвки от руки главного злодея.

– Госпожа, не дергайтесь! – возмущается Элла, пока я кривлюсь от боли. Все эти шпильки в моих волосах меня убивают. Высокая прическа из каштановых кудрей сама по себе не держится, но у меня такое чувство, что выйди я на улицу с таким нашпигованным шпильками клубком в грозу, сразу бы молнию поймала, словно громоотвод.

– Ты ещё долго? – простонала, в который раз смотря на себя в зеркало.

Если пристальнее приглядеться к этой ситуации, есть даже небольшой плюс: интересно почувствовать себя снова восемнадцатилетней девицей. Вроде как малолетка ещё, а мозги уже на месте, от гормонов не страдаю. Да и приходится признать, эта Рианна куда красивее настоящей меня. Я даже присвистнула, когда увидела свое отражение. Волосы до попы, цвета темного шоколада, блестят, как после процедуры ламинирования, так ещё от природы немного волнистые. Глаза большие, цвета болота, такие и не зеленые, и не коричневые, но в сочетании с белой, словно из бумаги, кожей выглядят болезненными. Да ещё эти пухлые потрескавшиеся губы и миленький носик… я прежняя и в подметки не гожусь этой красивой, пускай и болезненно выглядящей, девушке.

Такое чувство, что в большом зеркале и не я вовсе отражаюсь. Состроила сама себе рожу, показала сама себе язык. Все здесь такое знакомое и не знакомое одновременно. Все такое богатое, что лишний раз вздохнуть страшно возле вышитых золотыми нитками тканевых обоев. Птички какие-то что ли? Симпатичная мебель, букеты свежих цветов повсюду, поэтому в комнате ощущается свежесть и приятно пахнет.

– Не кривляйтесь, – укорила Элла, впихнув мне в голову двухсотую шпильку. Одно радует, снимать это безобразие тоже не мне. – Леди должна вести себя воспитанно. Особенно с кузиной.

В последней фразе явно послышался намек. Мы с кузиной не в ладах? Главная героиня у Рианны де Карвалье не в почёте? Интересно почему? Хотя не настолько, чтобы у меня было желание увидеть эту пресловутую главную героиню.

– Так, а теперь припудрить носик, – с предвкушением улыбнулась Элла, и у меня дернулся глаз, когда она поставила передо мной целый поднос модной в Романии и столице косметики.

Красивые баночки, местами украшенные чуть ли не с позолотой. Флакончики, тюбики подозрительного содержания. Как-то сразу вспомнилась передача, в которой рассказывали о том, что в большинстве косметики в Викторианской Англии был свинец, ртуть и другие опасные ингредиенты. Скривилась и, покрутив одну из баночек, попыталась найти там состав, но там ничего не было кроме названия фирмы.

– Госпожа?

– Давай сегодня без этого всего, – оттолкнула брезгливо баночку от себя, – ко мне же просто кузина пришла, зачем такие приготовления?

– Госпожа, выйти без косметики – это же моветон! К тому же, вы действительно желаете показаться перед леди Сюзанной в неподобающем виде? – и с таким вызовом она мне это сказала, будто собирает меня на поле боя, а не на завтрак с родственницей.

Я вымученно скривилась и сдалась, наблюдая, как Элла делает свою работу, вымазав меня всякой дранью. По идее в результате я должна выглядеть лучше, чем до этого, но на деле, смотря на себя в зеркало, сразу почему-то вспоминается макияж учительницы младших классов. Белое точно мел лицо, яркие румяна поверх, так что лицо кажется какой-то маской. Синие, похожие на синяки тени делают меня какой-то ещё более болезненной, но финальный аккорд в виде жирно накрашенных какой-то восковой помадой морковного цвета губ, добил меня окончательно. Мне что-то неожиданно захотелось обратно в кроватку, даже если, чтобы туда добраться мне понадобится ползти, но прежде очень желательно стереть эту дрянь со своего лица.

– Что это? – гробовым голосом поинтересовалась у служанки.

– Все по последней моде, леди, – натянуто улыбнулась Элла и даже продемонстрировала мне журнал с ярким рисунком.

Девушка в длинном платье, не подчеркивающем ни талию, ни грудь, и напоминающем больше всего ночную сорочку моей бабушки, скромно улыбается оранжевыми губами. На ее щеках играет такой румянец, словно у нее температура под сорок. А на глазах реальные синяки, ещё немного и чисто фингалы. Мода, конечно, жестока и беспощадна, но чтобы настолько.