Это какая-то эйфория, ожившая мечта, цель, которую нужно во что бы то ни стало достичь. Я хотела победить, выиграть этот конкурс. Не ради медалей и наград, не ради денег, хотя всё, что приплывёт в итоге, - будет приятно, а ради мечты: построить, возвести, увидеть творение своих рук, оставить след, наконец! Ну, пусть это звучит пафосно или напыщенно

- плевать! Главное - вот это ощущение, что ты творишь чудо, своими руками оживляешь, населяешь людьми, вдыхаешь жизнь в то, что может стать явью.

Выспавшись, я грезила. Ходила по комнате растрёпанной матрёшкой и видела то, что пока жило на бумаге, в компьютере и моей голове.

Где-то завибрировал телефон, вырывая меня из бесцельного кружения между кроватью и столом.

- С добрым утром, спящая красавица! - у Орловского голос настолько бодрый, что хочется ему испортить настроение. Ну хоть немножко. Имею полное моральное право за геноцид и угнетение работников его конторы. Да-да, я знаю: наговариваю. Слегка. Но имею на это полное право: он меня эксплуатировал! - Ты на часы смотришь? И почему не отвечаешь?

- Не будь занудой, - прошу беззлобно, - я спала, телефон отключила. А ты звонил?

- Раз десять, - чистосердечно признаётся Орловский. Радостно ему почему-то. Настроение хорошее? - Приезжай ко мне, а? Мне твоя помощь нужна.

Подозрительно всё это как-то. В чём, интересно, ему помощь понадобилась?

- У тебя опять проблемы с выбором джинсов? Или рубашка без пуговиц смущает? -интересуюсь вежливо, ожидая, что он расколется и расскажет, зачем я ему понадобилась на его территории.

- У меня почти порядок с одеждой, но ты мне нужна именно здесь. Приезжай, Насть. Я тебя встречу. Или хочешь, я машину за тобой отправлю?

- Хочу, - на такси денег у меня нет, а общественным транспортом ехать не хочется. Раз он миллионер, пусть позаботится. Почему бы и нет? Тем более, что это не свидание. Если будет связано с работой - я его удушу. Собственными шнурками от кроссовок.

- Договорились, - он так счастливо вздыхает, что я жалею: надо было поломаться или козни построить, чтобы он поупрашивал и в коленях у меня повалялся. А то этот слишком покладистый Орловский - какой-то незнакомый в науке зверь.

Я успела одеться, накраситься, потом умыться и снова нарисовать лицо - не так ярко, как вначале, и наконец-то за мной приехала карета Его Величества. Лицо у водителя - маска. Ему бы киллера играть. Хотя ничего так, симпатичный. Дверцу мне открыл, ремень помог пристегнуть.

- Здрасьте! - запоздало приветствую я его. К стыду, не помню, как зовут, хоть уже не раз виделись.

- И вам не хворать, - спокойный, как удав. Да пусть молчит - мне не жалко.

Верчу головой, смотрю в окно. Ноги сами отбивают ритм - у меня в ушах наушники, я слушаю музыку. Отдохнувший организм полон энергии. Я готова шагать, танцевать, покорять Эверест. Всё, что угодно.

Но то, что предстаёт перед моими очами, как только мы добираемся до элитного жилья Орловского, приводит меня в ступор. Я онемела - по-другому и не скажешь.

- Только попробуй рассмеяться! - рычит он, увидев моё лицо.

- Нет, что ты, - сдерживаю нервный смех, но Володин запрет - это спусковой крючок. Я пытаюсь зажать рот ладонями, отвернуться, закашляться, но «ха-ха» так и рвётся из меня.

Они смотрятся... даже не знаю. Трогательно, наверное. Он - высокий, с длинными ногами, как журавль. И щенок - забавная кроха с растопыренными ушами. Эти влажные глаза, этот носик. Он чем-то похож на маленького гремлина - доброго и растерянного.