Красноватый диск солнца стремительно вынырнул из-за горной гряды, поднялся над линией горизонта, предвещая очередной знойный день.

Внутри словно пронеслась песчаная буря, усиленная троекратной атакой цунами и тектоническими разломами. Ни одна женщина в мире не могла похвастаться тем, что сотворила со мной подобное.

Ни у кого из них не было такой власти. Ни за годы обучения и работы в США и Европе, ни тем более здесь, в сердце всех трёх эмиратов, где покорность арабок была возведена в абсолют.

Саид был прав, когда пытался отговорить меня от похищения Газаль — это не та покорная лань, которая примет мою власть и одарит своей лаской. Она жестоко отомстит мне за то, что я осмелился вершить её судьбу. И замахнется на самое ценное — на моё сердце.

Только я совсем не собирался давать ей подобного трофея.

Саид повернул голову, не прекращая гладить по холке вороного арабского скакуна. Иногда мне казалось, что ассасин диких песков знает куда больше о каждом, кто попадает в поле его зрения. Его родное племя славилось провидческим даром и умением читать мысли. Но я старался об этом не думать.

— Она так и не убралась восвояси? — не надо было уточнять, о ком я говорю. Подобные вопросы я смело доверял только ему, верному стражу семьи Аль Мактум.

Саид скрыл удивление. Да и было отчего удивляться. После того, как я овладел женщиной своей мечты и мог считать себя абсолютно счастливым, мысли о других не должны были посетить мою голову.

— Не было твоих распоряжений прогнать её прочь, мой шейх. Но одно твоё слово…

— Я произнесу его сам, — тьма заволокла глаза.

Мне необходимо было либо сбежать прочь на время — от самого себя и от розы пустыни, которая вопреки всему стала для меня еще большим наваждением после ночи. Ночи, которая должна была унять мою жажду и безумие обладания.

Так казалось, что запретный плод манит к себе. Что я навсегда избавлюсь от власти Газаль над своим сознанием. Растопчу её волю, заберу то, что она хранит как зеницу ока — свою верность недостойному супругу.

Утро же было подобно острым камням, которые срываются с гор во время землетрясения. Гнать бы от себя понимание, что вместе со страстью и жаждой возмездия пришли чувства, которых я не впускал в свое сердце. Но я был достаточно силен, чтобы быть честным с самим собой.

Не от ядовитых слов Газаль бежал я сейчас. Да и бежал ли? Вопрос без ответа.

Мне проще было думать, что я бросил вызов непрошенным чувствам.

— Воду, — сухо распорядился я, не замечая пристального взгляда Саида Ассасина. — Я возьму Шайтана Бури.

— Мне распорядиться, чтобы тебя сопровождали, Кемаль? — вопрос не столько верного слуги, сколько и моего наставника, был риторический.

— Ты хочешь сказать, что мне нужны воины, чтобы справиться с женщиной? — я колко ухмыльнулся.

Саид оценил мой юмор. Кивнул в сторону шатра:

— Мой шейх, что за печаль гонит тебя от ложа одной воительницы к обители другой?