— Что, черт возьми, ты творишь? Вы взяли одного из моих лучших дизайнеров!

— Послушай, Пафф, — я попытался объяснить ситуацию, — я думал, что тебя предупредили, к тому же она все равно ушла бы.

— Мне плевать, что она собиралась уйти. Тебе не надо было ее нанимать.

Я предложил: «Давай я поговорю с Дженнифер». Не знал, что еще сказать. Тогда он заорал пуще прежнего: «Передай ей, что она возится не с тем человеком!»

Дженнифер и Паффи раньше встречались: они вместе проходили по красной дорожке на церемонии «Грэмми», когда она была одета в знаменитый зеленый наряд из шелкового шифона от Версаче, — и расстались за несколько лет до описываемых событий. Когда я рассказал ей о звонке Паффи, она рассердилась: «Что? Кем, черт возьми, он себя возомнил? Он не может владеть кем-то! Предоставь это мне. Я поставлю его на место».

Не знаю, как развивались бы события дальше, но Дженнифер перезвонила мне: «Все в порядке. Мы поладили». И в следующий раз, когда я встретился с Паффи, он вел себя спокойно.

Итак, Хизер Томпсон перешла на работу в нашу компанию. Но бренд все еще не окупался. Дженнифер не носила одежду Sweetface — она предпочитала Кавалли и Версаче и появлялась по всему миру в рекламе бренда Louis Vuitton. Ее фанаты говорили: «Она не носит эту одежду; ей нет дела до нас». Поэтому я встретился с Бенни Мединой и Дженнифер и сказал им: «Бренд должен стать массовым — торговые сети Penney’s, Sears, Kohl, Kmart, Walmart — вот где действительно находятся ваши клиенты и поклонники. Вы можете сделать там хороший бизнес».

Однако Дженнифер не стремилась к этому. Она никогда не говорила об этом, но подозреваю, что она просто не хотела, чтобы ее ассоциировали с продуктом дешевого сегмента. Я сказал Энди: «Вы, ребята, должны вернуться к Macy’s и попросить их расширить бизнес, потому что в противном случае все это зачахнет». Универмаг Macy’s был крупным клиентом. Мои инвестиции к тому времени составляли до семи миллионов долларов, и даже несмотря на то, что роялти от ароматов финансировали инфраструктуру бизнеса, доходы от продажи одежды упали с пятидесяти до двадцати миллионов долларов, а затем скатились до восемнадцати миллионов долларов.

Macy’s не покупал одежду, и наши отношения с Дженнифер стали напряженными. Я чувствовал, что она потеряла интерес к бизнесу, и в стратегии продаж в лучшие универмаги появились изъяны. Я был очень расстроен и хотел исправить положение. Энди требовалось получить одобрение Бенни Медины и Дженнифер на каждую вещь, а они часто были недоступны. Дженнифер или находилась в турне, или проводила время со своим парнем, в то время Беном Аффлеком[133]. Один день она в Беверли-Хиллз, другой — в Париже. Ее было сложно застать и получить ответы. Раньше все происходило спонтанно: «Томми, я собираюсь одеть такую-то группу для своего видео», или: «Сегодня вечером мы посетим несколько клубов и будем раздавать футболки и рубашки-поло», или: «Мы собираемся устроить большую вечеринку в особняке „Плейбоя“», на все это я соглашался… но в ту пору разговор был примерно такой: «У нас есть возможность сделать статью о новой линии Дженнифер в журнале Glamour; крайний срок — десятое число. Может ли Дженнифер приехать в Нью-Йорк?» — «Да, но вы должны оплатить перелет на частном самолете из Беверли-Хиллз, и ей нужны ее парикмахеры и гримеры, и она должна остановиться в отеле Peninsula, и еще…»

Но и это случалось лишь тогда, когда она соглашалась что-то сделать!

Но суть заключалась в том, что бизнес пробуксовывал, продукт был таков, что гордиться было нечем, и именно я вложил деньги. Необходимо было что-то предпринять. Я попросил о встрече с Бенни Мединой и Дженнифер в Нью-Йорке. Это случилось вскоре после того, как она вышла замуж за Марка Энтони[134]. Я понял, что мы их очень огорчим.

Для начала я сказал: «Прошу прощения за все случившееся, что так рассердило вас. Я не виню вас; как человек, чье имя написано на этикетке, понимаю, насколько вы разочарованы. Очевидно, у нас не сложилась подходящая команда, которая смогла бы привести дело к успеху; она не справилась со своей задачей. Модные тренды также изменились, и инфраструктура компании не сработала. И если быть честным до конца, то я не мог сам заниматься этими вопросами настолько, насколько нам всем хотелось бы».

С учетом своей доли ответственности предложил следующее решение: «Как мне представляется, мы можем сделать одну из трех вещей: закрыть бизнес, продать бизнес — он не стоит много — или заключить новую сделку. Сейчас у нас партнерство в равных долях, но мы готовы предоставить вам мажоритарную долю, если вы позволите нам вывести бренд в массовую потребительскую категорию и тем самым сделать бизнес крупнее. Таково мое предложение. Если вы принимаете добавленный капитал и даете нам свое согласие, я свяжусь с моими друзьями в Li & Fung, у которых есть опыт работы именно в этой области. Это поможет изменить ситуацию. Не считаю, что отказ — это вариант. И не хочу быть связанным с предприятием, которое терпит фиаско».

Дженнифер и Бенни согласились с моим предложением. Мы пересмотрели контракт и двинулись вперед.

Я уже основал партнерство с компанией Li & Fung под названием Music Entertainment Sports Holdings (MESH), чтобы работать над брендами знаменитостей. Они владели семьюдесятью пятью процентами собственности, а моей группе принадлежало двадцать пять процентов. Мы заключили сделку со Стивеном Тайлером на продажу футболок и шарфов на короткое время, а также запустили линию рок-н-ролла, которую назвали в честь моего брата Andrew Charles. Ни одна из них не стала суперуспешной. Я встретился с генеральным директором Li & Fung Брюсом Роковицем и генеральным директором по бизнесу в США Риком Дарлингом и сказал: «Ребята, давайте заключим сделку с Дженнифер Лопес и разместим ее бренд в торговой сети Sears или Kohl’s. Я поделюсь с вами своей долей капитала, и мы станем партнерами с Дженнифер». Брюс ответил: «Давайте позвоним Кевину Мэнселлу [директору Kohl’s] и посмотрим, готов ли он к этому». Он тотчас позвонил.

— Кевин, а что, если мы предложим вам бренд Дженнифер Лопес и передадим его на эксклюзивной основе?

Мэнселл знал, что линия представлена также в сети Macy’s, но не знал, что там потеряли интерес к ней.

— Да, но мне не нужны женские бренды, — ответил он. — Мне нужен мужской бренд.

— Брюс, — попросил я, — переведи его на секунду в режим ожидания.