— Ты мог бы уйти.

— Я жду кое-кого.

Я смотрю на него с любопытством, но он не вдается в подробности.

— Давай, пойдем в гостиную. Колетт и Харрисон там.

Мы пробиваемся сквозь толпу, и я удивляюсь, откуда Александр вообще знает столько людей в Штатах. Конечно, не знает. По всей вероятности, он пригласил несколько человек, и они взяли на себя смелость пригласить еще несколько человек. Если бы я был на его месте, то давным-давно всех бы выгнал, но, по-видимому, ему все равно. Он проходит мимо нас, даже не взглянув, направляясь за девушкой на кухню. Его приоритеты находятся в другом месте.

С облегчением замечаю, как тихо в гостиной. На улице приятный вечер, поэтому балконные двери открыты. Колетт сидит на пороге, как привратница, запрокинув голову назад, чтобы смотреть на небо. Если она охотится за звездами, то в городе она их не найдет.

Харрисон стоит у перил, раскуривая косяк.

— Король прибыл! — говорит он, прежде чем отвесить драматический размашистый поклон в честь Эммета.

— Я здесь уже полчаса, придурок. И уже поздоровался с тобой.

Харрисон пожимает плечами, как будто эта информация не важна.

— Ну что ж, Джонатан, этот поклон был для тебя. Заинтересован?

Он протягивает мне косяк, и я качаю головой.

Колетт берет его вместо меня, делает короткую затяжку, затем отдает обратно Харрисону, прежде чем помахать пальцами в знак приветствия нам с Эмметом. Она медленно выдыхает дым, а затем возвращается к тому, что делала раньше, беззаботно смотрит в небо. Что там может быть такого интересного?

Из всех девушек Сент-Джонса мне всегда нравилась Колетт. Она тихая, и иногда это можно принять за застенчивость, но в нашей группе она всегда держалась уверенно. В детстве ее отец был послом Сингапура в США, и в Сент-Джонсе ее практически держали под замком. Однако ее ситуация не была уникальной. Почти у каждого в школе-интернате была своя охрана. Кампус в целом был заперт, это граничит с безумием. Мы все чувствовали себя подавленными, и, вероятно, именно поэтому так себя вели.

Мы с Эмметом садимся на противоположных концах дивана, лицом к незажженному камину. Теперь я понимаю, что на мне все еще галстук с рабочего ужина. Дергаю за узел и снимаю его, сворачиваю и засовываю в карман пиджака. Расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки и откидываюсь на спинку дивана. Легко быть среди старых друзей. Потягиваю свой напиток, слушая, как Харрисон пытается объяснить нам буддийскую цитату, находясь под кайфом. Колетт тем временем не двигается с места.

Мое любопытство берет верх.

— Что ты делаешь?

— Любуюсь звездами.

Она отвечает так буднично, что я не могу удержаться от смеха.

— Но ты же ничего не видишь.