— А с какой стати я должна убираться отсюда? Это все мое, если вы еще не знаете!

Голос дрожал то ли от возмущения, то ли страх не отпускал. Я не понимала ровным счетом ничего, кроме того, что эти бугаи русские. Что они тут делают, какое отношение имеют к наследству?

Тот, что главный, встал с дивана и подошел ко мне вплотную. В нос ударила смесь чеснока и перегара. Я не выдержала, поморщилась и отвернулась.

— Три дня, понятно? Не уберетесь, готовьтесь к серьезному разговору, — прошипел он, еще сильнее обдавая меня зловонием. Интересно, как часто он чистит зубы. Меня передернуло. — Так, Стас?

— Я тебя убью! — прорычал Стас исключительно для Олеси. — И сделаю это медленно.

Больше они ничего не сказали, ушли. У Олеси наступил отходняк, вылившийся в истерику. Она осела на пол и принялась рыдать, громко причитая на тему, какие мы бедные и несчастные. Свою реакцию могу описать, как ступор. Сначала просто наблюдала, как льет слезы подруга. Потом решила сходить на кухню за водой. Рука дрожала, половину стакана расплескала, пока несла.

— Олесь, — позвала я. Та не обращала на меня никакого внимания, продолжала самозабвенно плакать. — Олесь, на выпей, — повысила я голос. Реакции ноль.

Я опустилась на корточки и потрепала ее за плечо. Она подняла на меня залитое слезами лицо. Судорожные всхлипы сотрясали ее всю. Настоящая истерика, с которой она не сможет справиться. Недолго думая, я залепила ей звонкую пощечину. Всхлипывания тут же прекратились, огромные глаза уставились на меня с непониманием.

— Прости. Экстренные меры, — пояснила я, протягивая ей бокал. — Выпей.

Она взяла бокал и чуть не расплескала остатки воды. По сравнению с моими, ее руки ходили ходуном. Пришлось помочь держать ей бокал, пока она пила, выстукивая зубами чечетку.

— Пошли на кухню, — помогла я ей подняться. — Выпьем вина.

Я налила по полному бокалу. Велела Олесе выпить залпом. Сама тоже не отрывалась, пока не проглотила последнюю каплю.

Олеся умылась над раковиной, смачивая и приглаживая волосы. Заметно было, что дотрагиваться до затылка ей больно.

— Что будем делать? — с этими словами она вернулась к столу.

— А что тут можно сделать?

Честно говоря, в голове не появлялось ни одной путевой мысли. Только что нам угрожали. Неизвестно кто и почему. Вряд ли это чья-то злая шутка. Значит, дело в наследстве. Кому-то оно понадобилось. Понятия не имею, что именно, но что-то важное. Как нам следует себя вести, не представляю.

Все соображения я высказала Олесе. Напоследок задала ей тот же вопрос:

— Что будем делать? И сколько сейчас время?

— Около двух, — ответила Олеся. — Я пришла, а возле дома эти… Они мне даже слова сказать не дали, перепугали до смерти, — всхлипнула она. — Я расскажу Серхио.

— Может, не стоит его вмешивать?