И так далее и тому подобное в десятый раз по двадцатому кругу. Но всё-таки наступает момент, когда мне желают поправляться, больше отдыхать, набираться положительных эмоций и предлагают ехать с богом. Но в процессе беседы я не только отвечаю на вопросы, но ещё и узнаю, что в моём телефоне был встроен жучок, и я понимаю, что это мог сделать лишь один человек — Тимур.
Он тем временем параллельно общается с другим полицейским, и я со страхом жду, что вот-вот на него наденут наручники, грубо схватят за шею и впихнут в один из “бобиков”, но нет — спустя минут пятнадцать Каиров возвращается ко мне и занимает место водителя, а я сажусь рядом.
— Всё закончилось, Элла. Закончилось, — говорит, обхватывая мой затылок рукой. Придвигается ближе, его лицо оказывается в миллиметрах от моего, и дыхание наше смешивается. — Я очень за тебя испугался.
Это всё, что он говорит прежде чем поцеловать так, как мне не снилось даже в самом порочном сне.
16 глава
Машина Тимура срывается с места и уносит нас всё дальше от этого жуткого места. Губы болят после поцелуя, подбородок исцарапан тёмной щетиной, и эти в чём-то даже болезненные ощущения возвращают меня в привычную и очень желанную реальность. Делают живой, избавляют от гнёта чужой грубости.
Оборачиваюсь только раз, чтобы убедиться — всё осталось позади. Что бы ни ждало меня — нас — в будущем, это будет другое. Без страха и ужаса. Без насилия.
Я держу руку Тимура, сплетаю наши пальцы, хватаюсь намертво — боюсь. Что отпустит, что передумает и всё-таки вернёт меня отцу.
— Он отказался от поста, — говорит Тимур, вглядываясь в тёмную дорогу за окном.
Я киваю и прикрываю глаза. Господи, неужели всё действительно закончилось? Но на языке вертится вопрос:
— Неужели нельзя было раньше? Пока всё не стало вот так?
Тимур сжимает зубы так крепко, что, кажется, они вот-вот раскрошатся в пыль, а на шее бьётся жилка.
Всё, не хочу больше об этом думать. Потом, всё потом.
— Я люблю тебя, — говорю, а Тимур останавливается на перекрёстке и целует меня в растрёпанную макушку. — Не надо, я грязная.
Смущаюсь, пытаюсь отстраниться, выпутаться — неловко, но Тимур хмурит брови и качает головой.
— Я как бы тоже не персиками пахну, — в голосе тёплая усмешка, а я смеюсь.
— И правда, но мне и так хорошо.
— И мне тоже, потому не выдумывай.