– Помилуйте, Анна Васильевна, о какой ошибке может идти речь? Разве банк может ошибиться?

– Он еще и не то может, – иронично усмехнувшись, вздохнула я и подчеркнуто спокойно, пытаясь сбить накал страстей, спросила: – У вас есть акты сверки с банком?

– Чего есть? – не понял купец.

– Банк давал вам отчеты о движении средств по счету? – терпеливо разъяснила я. – Балансы когда последний раз подбивали и за какой период?

Купец, в смущении разведя руки в стороны, с искренним огорчением признался:

– Ваши слова для меня загадка. Сия наука тайна великая и постичь ее разумом невозможно.

– У вас нет бухгалтера? – поразилась я. – Как же вы дела ведете?

– Выгнал… – после недолгой паузы доложил купец. – Приворовывал, окаянный, без меры, с тех пор сам за бумагами корплю.

– Весело живете! – восхитилась я и, ободряюще подмигнув смотревшему на меня с нескрываемой надеждой пареньку, спросила: – Но хоть какие-то отчеты из банка у вас имеются? Не может быть такого, чтобы все на честном слове держалось.

На мгновенье задумавшись, Петр Трофимович радостно известил:

– В кабинете все бумаги по банку хранятся. Прикажете послать за ними?

– В контору? – уточнила я.

– Почему в контору? Кабинет в доме находится.

Я впала в ступор.

– Тогда зачем посылать? Не проще ли в кабинет пройти?

Так и сделали. Устроившись на мягком диванчике в отделанном мореным дубом кабинете, я погрузилась в привычный мир цифры. М-да, убить вас мало за такую отчетность. Мало того, что от руки писано и язык непривычен для восприятия, так еще и составлено небрежно. Ладно, разберемся, я свой хлеб тоже не даром ела. Добравшись до нужной мне графы, я спросила:

– Как фамилия у Николая?

– Покойная сестрица по мужу числилась Ерофеевой, – с некоторой заминкой ответил купец.

Так, смотрим дальше. Получено по чеку двадцать рублей, пятнадцать, двадцать пять… Поманив пальцем мальчишку, я развернула перед ним гроссбух.

– Постарайся вспомнить, ты получал эти деньги?