Сейчас она спит всего лишь через комнату от него. Вчера он случайно увидел, как она разбирает свою постель. Откидывает одеяло, взбивает подушки… И он неожиданно для себя представил, как уютно спать в подобной постели, особенно если рядом милая и желанная женщина… Теплая и нежная… Денис поправил под головой подушку и вздохнул. Странные мысли лезут ему в голову, абсолютно не подобающие его положению и совсем не помогающие настроиться на предстоящий по традиции уже нелегкий день, – например, надевает ли она ночную рубашку? В жизни у него было несколько женщин, и все они любили длинные трикотажные рубахи с колючими кружевами, вспыхивающие искрами при прикосновении. Жена любила фланелевые, мягкие, но спала в них даже летом… Он усмехнулся. Верно, вчерашнее соприкосновение с бревном окончательно лишило его рассудка, если он чуть ли не всерьез рассуждает о достоинствах женских ночных сорочек.
Но неожиданно для себя представил лежащей рядом с собой Людмилу и словно воочию ощутил под своими ладонями мягкое податливое женское тело, теплое и упругое, высокую грудь с затвердевшими от его прикосновений сосками… Его пальцы ласкали нежную шелковистую кожу ее живота, поглаживали бедра. Женщина прильнула к нему, едва слышно прошептала его имя, и он нашел в темноте ее горячие губы и прижался к ним со страстью и нетерпением. Она раскрылась ему навстречу, но в последний момент, когда, казалось, уже ничто не могло помешать им слиться в единое целое, женщина высвободилась из его объятий, быстро поцеловала в губы и прошептала: «Пора вставать!» Он попытался ухватить ее за руку, но она так быстро скользнула в темноту… Денис потянулся вслед за ней, хотел позвать ее, попросить, чтобы она осталась… и в следующее мгновение почувствовал, что с оглушительным грохотом и звоном летит куда-то вниз… «Ну, это слишком!» – успел он подумать, а полет уже закончился весьма жестким приземлением.
– Денис Максимыч! Что с вами? – послышалось над его головой. Он открыл глаза. Над ним возвышался в одних трусах еще не отошедший ото сна Славка.
Барсуков ошеломленно посмотрел на него, не понимая, где сон, а где явь. Ведь только что сестра этого мальчишки лежала рядом с ним и… Он чуть не сплюнул от досады. Мало того что совершенно дурацкий сон приснился, но он и сам из-за этой проклятой раскладушки, так некстати подломившейся под ним, опять оказался в нелепом положении.
Он поднялся с пола, с помощью Славки привел в порядок раскладушку, собрал постель и только тут увидел, что на кухне горит свет и пахнет, похоже, пирожками… Денис посмотрел на часы. Начало седьмого. И спал-то он минут десять всего, не более, но как много увидел…
Денис с досадой посмотрел на помятые, висевшие на спинке стула брюки, потом глянул на себя в большое зеркало и скривился от отвращения. Отросшая щетина, которая всегда была у него темнее, чем волосы, придавала ему откровенно криминальный вид. Он потер подбородок и оглянулся на Славку, который в отличие от гостя уже успел натянуть на себя спортивный костюм. И Денис вспомнил, что допустил очередную оплошность, не прихватив с собой из гостиницы спортивного костюма. И теперь надо было искать выход из сложившейся ситуации: как исхитриться погладить брюки и не показаться хозяйке в одних трусах и с голыми ногами.
Но тут его выручил Славка. Протянул ему широкие брюки, темно-синие с ярко-оранжевыми заплатами на коленях и пятой точке. И когда Денис, повертев их в руках, с недоумением уставился на него, пояснил:
– Я их сверху на лыжные брюки надеваю, чтобы не вымокнуть. Думаю, вам в самый раз будет.
Гость натянул на себя штаны, покачал головой и посмотрел на Славку. Мальчишка с явным трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Денис представил себе реакцию девушек на свое появление в кухне и как наяву услышал хихиканье и весьма ядовитые замечания, которые непременно прозвучат из уст этой змеи подколодной Антонины. Людмила, по всей вероятности, промолчит, но сколько откровенной насмешки будет в ее глазах. И повод есть посмеяться: широкие штанины едва доходили ему до щиколоток, а когда он подтянул шнуровку на поясе, стали еще короче.
Но подполковник потому и получил свое звание раньше положенного срока, что не привык избегать трудностей и всегда предпочитал получить удар в лоб, чем пониже спины.
– Слава, где и на чем у вас можно погладить брюки? – спросил он как ни в чем не бывало. И вслед за Славкой вышел на кухню.
Людмила стояла около плиты и переворачивала лопаточкой пирожки на сковороде, а Антонина пыталась выгнать полотенцем в приоткрытую дверь расползшийся по кухне сизоватый чад.
Девушки, к его удивлению, то ли сделали вид, что не поразились его наряду, то ли привыкли и не к таким испытаниям: они лишь улыбнулись приветливо, поздоровались, а через секунду Славка уже протащил мимо него в свою комнату гладильную доску. И пока Барсуков брился и умывался, на столе появилось блюдо с пирожками, глубокая керамическая миска с варенцом и чай.
– Садитесь завтракать, Денис Максимович! – почти промурлыкала Антонина и пододвинула ему единственный стул. Она сама и хозяйка довольствовались табуретками. – Вот вам пирожки с картошечкой, свеженькие. Людочка у нас большая мастерица пироги печь, да и по всему остальному…
«Да уж! – подумал про себя Барсуков. – Мастер ваша Людмила что надо! А прикладом орудует так, что любой спецназовец позавидует!» Но вслух сказал:
– Спасибо большое, но я обычно не завтракаю. – Он посмотрел на часы. До начала рабочего дня оставалось чуть более получаса. – Простите, но мне нужно еще успеть выгладить брюки и рубашку.
– Без проблем! – высунул голову из дверей Славка. – Оп-ля! – Жестом тореадора он выхватил из-за спины выглаженные милицейские брюки и, церемонно поклонившись, вручил их пораженному гостю. – Извольте принять работу, товарищ подполковник.
– Но зачем же так? – Барсуков растерянно посмотрел на Славку, потом на улыбающихся девушек и покачал головой. – Не стоило этого делать. Я привык сам за собой ухаживать.
– Да бросьте вы! – сказала глухо Людмила, выкладывая варенье из банки в вазочку. – Для Славы это хорошая практика. В институт не поступит – пойдет в армию! Там сестры рядом не будет, чтобы брюки ему чинить и стрелки наглаживать!
– Людмила! – Брат сердито нахмурился. – При чем тут я? Я ваши с Антониной ошибки исправляю, контакт пытаюсь наладить… Или это я, скажете, Дениса Максимовича в сугроб сковырнул?