Джейк и Сиа появились вскоре после того, как Дона вырубила Дориана. Она их позвала, и они пришли. Джейк вызвал «Скорую» и сразу после этого – копов, и скоро парковка в здании «Маурисио» заполнилась красными и белыми огнями и людьми в униформе, снующими туда-сюда. Полиция взяла Дориана под стражу, но я не сомневалась, что Коул и там его достанет. Кто-то нашел Кена – его тоже загрузили в «Скорую». Плачущая Дона поехала с ним. Как оказалось, она каждый вечер по вторникам приносила ему ужин. Они сидели и вместе ели спагетти, и так каждую неделю в течение последних семи месяцев.

Врачи со «Скорой» хотели забрать и меня тоже, но я отказалась. Они осмотрели меня, новых повреждений, дающих основание для госпитализации, не обнаружили, и я осталась. Был один человек, с которым мне хотелось поговорить. И я решила не трогаться с места, пока этого не сделаю.

Так я просидела несколько часов и наконец услышала, как заработал лифт. Панель пикнула, и потом открылась дверь. Сиа и Джейк посидели со мной некоторое время, но я заставила их уйти. Я знала, что скоро придет Коул, и не хотела, чтобы они присутствовали.

Однако я попросила их оставить дверь в спальню открытой. Мне хотелось слышать, когда он придет.

И в некотором смысле я и слышала, и не слышала.

Слышала лифт.

Слышала, как он набирает код, чтобы открыть мою дверь.

Слышала, как открылась дверь.

Его я не слышала.

Он двигался беззвучно – прошел по коридору, через кухню, свернул у гостиной и появился в дверном проеме моей спальни. Внезапно он оказался прямо передо мной, и хотя я этого ожидала, сердце в груди екнуло.

С разгоряченным яростным взором, с крепко сжатыми кулаками опущенных рук, он меньше всего напоминал нежного влюбленного, шептавшего мне «я люблю тебя». Нет. Я видела перед собой убийцу, каким, как я всегда знала, он и был; я могла засвидетельствовать это сама, но этого было мало.

На лице Коула я искала осознание вины. Задержав на миг дыхание, я увидела это. Почувствовала.

Я увидела, что он едва сдерживает гнев. Увидела его безжалостность. Увидела хладнокровие, столь необходимое людям его профессии, когда они нажимают на спусковой крючок или заставляют нажимать кого-то другого.

Внутри у меня что-то вспыхнуло, и я поняла. Он мог это сделать.

Хриплым голосом я спросила:

– Это твоя семья убила моего мужа? – Голос слушался плохо, но я подумала, что это не из-за Дориана. Я побледнела. Мне нужна была вся правда. И я спросила еще раз: – Это ты убил Лайама?

Я ждала.

Он беззвучно, но тяжело вздохнул. Он не сводил с меня глаз, и, быть может, поэтому мне было так больно – я видела, как он это сказал. Казалось, он выносит мне приговор, произнося единственное слово:

– Да.

В ответ я сказала только одно: