От неё его мотивы тоже не укрылись…

На такое смотришь и даже не завидуешь, просто хочешь, чтобы и у тебя вдруг нашелся мужчина, который будет вот так на тебя смотреть. Рядом с которым ты будешь настолько же счастливой.

И я… Их развела?

Сколько же лет у них прошло друг без друга? Восемь? Пожалуй, я не хочу умирать первой. Иначе Ярослав Ветров ежегодно будет ходить ко мне на могилку, дабы вбить осиновый кол в сердце, ну и потом — где место найдется.

— Яр, ты мне дыру сейчас протрешь, — покашливает Вика, все-таки напоминая мужу о  приличиях, — сходи, пожалуйста к Маруське, я понятия не имею, сколько времени дедушка Дима способен вытянуть в спарринге против неё.

— А ты? — ему совершенно не хочется от неё отрываться, кажется — он её даже ко мне ревнует.

— А у меня еще торт не доделан, между прочим! Но я буду без тебя скучать. Самую малость.

Он не уходит просто так, только после того, как целует её еще раз, и этот поцелуй легким назвать вообще нельзя. На меня он внимания не обращает. Ну, хоть на этом спасибо. Сдается мне, что меня еще катком не переехало просто потому, что я — сестра Вики и потому что за меня все-таки попросили…

— Не напрягайся, — Вика уже успела нырнуть в холодильник и закопаться в него с ушами, — я ценю, что ты приехала, мама очень этого ждет, большего от тебя и не требуется. Хочешь торт вишнями украсить? Пожалуй, сейчас я тебе доверю вкусняшки охотнее, чем себе.

Она улыбается, и я огребаю сомнительное счастье в виде блюдечка с вишнями, с которого все равно мгновенно испаряется две штуки, попавшие в ловкие Викины пальчики.

Ну, пипец! Надо уже скорей заняться тортом, а то вообще до него ягоды не доживут.

— Вик, — я вроде отвернулась к торту всего на секунду, а крутнув голову обратно, застаю сестрицу с яблоком в зубах. Когда? Откуда? Что за магия?

— Ну, извините, я сейчас за троих ем, — Вика разводит руками, заметив, как у меня округлились глаза, — ты что-то хотела мне сказать?

Хотела. Вот только подходящих слов не находится.

И “прости, что была такой дурой и украла у тебя восемь лет твоего счастья” — это, пожалуй, тоже не подходит.

Украла и выбросила, конечно, мне ж самой оно было не надо…

Как я оправдаюсь? Как докажу, что действительно поняла? Что оказаться лицом к лицу с ними, с их жизнью, которую они вопреки всем, кто им мешал, отстроили заново — было слишком для того, чтобы продолжать веровать в собственную правоту.

— Закончи с вишнями, Лик, — Вика фыркает и пожимает плечами, — лучше подумай, что ты скажешь маме. Она должна быть уже вот-вот…

Что я скажу маме?

Что я называла и до сих пор называю мамой другую женщину? Ту, что меня украла, решив, что так ей будет выгоднее жить? Что я три месяца собиралась с духом, прежде чем решиться на это знакомство, хоть и знала, что до него может просто не дойти дело, потому что мама Вики только-только оправлялась после операции на сердце.