О роли обучения в развитии способности к восприятию сигналов эмоционального состояния другого человека свидетельствует следующий эксперимент. Из ста матерей, имеющих детей в возрасте 8–12 месяцев, только треть замечала эмоциональные реакции своих детей и могла хорошо объяснить их значение. Вторая треть научилась распознавать эти сигналы после инструкции. Тем более важно целеустремленное развитие способности к сопереживанию, состраданию, сочувствию у детей, которое В. А. Сухомлинский образно назвал «трудом души». «“Труд души”, – писал Сухомлинский, – это значит страдать, болеть страданиями и болями человека – прежде всего матери, отца, сестры, дедушки, бабушки. Не бойтесь открывать юную душу для этих страданий – они благородны. Пусть девятилетний сын ночь не спит у постели заболевшей матери или отца, пусть чужая боль заполнит все уголки его сердца. Одна из самых мучительно трудных вещей в педагогике – это учить ребенка труду любви» (Сухомлинский, 1971, с. 4). Важно, чтобы ребенок не просто ощущал некий эмоциональный дискомфорт при виде больного или несправедливо обиженного человека, не просто стремился к устранению этого тягостного для него самого «сопереживания», но приходил на помощь и переживал положительные эмоции, которые приносит успех действий, направленных на облегчение участи другого. «Любовь мечтательная, – говорил Достоевский, – жаждет подвига скорого, быстро удовлетворимого и чтобы все на него глядели… Любовь же деятельная – это работа и выдержка, а для иных так, пожалуй, целая наука» (Достоевский, 1958, с. 75).
Потребности «для себя» и «для других» нелепо противопоставлять как исключающие друг друга не только потому, что они объективно существуют, но и потому, что «для себя» обладает важнейшими социальными функциями. Если потребность «для других» делает человека доброжелательным, т. е. исходно прогнозирующим в каждом новом встречном хорошее (хотя этот прогноз может, разумеется, и не оправдаться), то потребность «для себя» порождает чувство собственного достоинства, независимость суждений, самостоятельность мысли. Вспомним, что «самый лучший человек», по Толстому, живет чужими чувствами, но отнюдь не чужими мыслями.
Важность формирования нравственной самостоятельности, критического отношения к поведению окружающих хорошо сформулировали супруги Никитины: «Мы стремимся воспитать ребенка так, чтобы в сложных случаях он научился действовать не из страха или какой-нибудь выгоды, не по принципу «наших бьют!» и не потому, что «хочу, чтобы было по-моему!», а по справедливости. Чтобы умел оценить каждую ситуацию, решить, кто прав, кто виноват, на чьей стороне выступить. Умел правильно ориентироваться в нравственных ценностях» (Никитина, Никитин, 1979, с. 6–7). Именно так поступил мальчик Сережа из кинофильма «Солнце в кармане»: когда весь класс проголосовал за наказание первоклассницы Веры, переделавшей тройку на пятерку, он встал и сказал: «Хочу, чтоб простили!» Позднее героиня фильма Аня расскажет дома о том, как она вместе со всеми подняла руку, и про то, как поступил Сережа. «Какая счастливая у Сережи мама», – заметит ее мать.
Выбор Сережи был продиктован его мотивационной доминантой. Может быть, это было сочувствие, может быть, утверждение своего права на мнение, отличное от других, может быть, что-нибудь иное. Но в любом случае эта мотивационная доминанта заставила работать сверхсознание, заставила искать нестандартное, нетривиальное решение – «свою мысль» о происходящем.
Для формирования и развития сверхсознания (интуиции, творческого воображения) огромное значение имеет игровая деятельность детей. Соревновательные игры требуют от ребенка смекалки, поиска неожиданных решений, способных поставить в тупик стереотипно действующего соперника. Недооценка потребности в игре, особенно в определенном возрасте, влечет за собою весьма серьезные отрицательные последствия. Даже у высших животных лишение возможности играть резко и подчас необратимо ухудшает в дальнейшем их способность к приобретению сложных навыков. Игра ценна и тем, что приучает ребенка к самостоятельному накоплению сведений об окружающем его мире, к активному поиску ответов на возникающие вопросы вместо пассивного потребления добытых другими знаний.
Сколь бы ни были значительны будущие успехи научно обоснованной теории воспитания, его практика всегда останется искусством, а деятельность воспитателя сохранит черты сходства с творчеством художника. Минимум два обстоятельства лежат в основе этого сходства.
Во-первых, в отличие от обучения, адресующегося почти исключительно к сознанию ребенка, воспитание, как и искусство, призвано воздействовать на подсознание и сверхсознание воспитуемого. Подлинная воспитанность предполагает не одно лишь знание норм, не соблюдение принятых в обществе правил с целью награды или ухода от наказания, а невозможность нарушения принципов, ставших внутренними регуляторами действий и поступков. В субъективной неосознаваемости объективных преимуществ просоциального поведения суть моральной диалектики.
Во-вторых, это несопоставимо большая, нежели при обучении, индивидуализация воспитательных воздействий. Ведь каждый воспитуемый – уникальная, неповторимая личность, а процесс ее формирования действительно напоминает создание единственного в своем роде «произведения» ума и таланта воспитателя. Вот почему необходимо четко различать «технологию воспитания», более или менее универсальную и потому могущую быть представленной в виде свода научно обоснованных правил, и воспитание как творчество, ориентированное на каждого конкретного воспитанника, где составление общих для всех рецептов столь же бессмысленно, сколь и непродуктивно. Интуиция, неожиданный «ход», единственно необходимый в данном случае прием всегда должны быть в арсенале подлинно талантливого воспитателя.
Вместо заключения
Естественно-научное обоснование ключевых понятий общей психологии[2]
К области общественных наук следует отнести и науку о высшей нервной деятельности человека… По мере развития науки о высшей нервной деятельности, несомненно, возникнут еще более тесные связи ее с общественными науками…Только на этой научной базе можно создать организации для правильного воспитания и обучения людей. Только на этой научной базе можно искать правильные формы организации труда и досуга человека. И главное, только на научной базе можно создать здоровую и эффективную структуру общества.
П. Л. Капица (1981, с. 419)
Сложнейшие безусловные рефлексы, инстинкты – врожденная, специфическая для данного вида животных форма поведения, становление которой завершается в постнатальном онтогенезе под влиянием и при взаимодействии с условными рефлексами. Сложнейшие безусловные рефлексы – целостный поведенческий комплекс, системное морфофизиологическое образование, включающее в себя побуждающие и подкрепляющие компоненты (подготовительные и исполнительные рефлексы по Конорски).
Сложнейшие безусловные рефлексы можно разделить на три группы. Реализация витальных рефлексов не требует участия другой особи того же вида, а неудовлетворение соответствующей потребности ведет к физической гибели. К их числу относятся пищевой, питьевой, регуляции сна, оборонительный, экономии сил и т. п. Ролевые (зоосоциальные) безусловные рефлексы могут быть реализованы только путем взаимодействия с другими особями своего вида. Эти рефлексы лежат в основе полового, родительского, территориального, иерархического и т. п. поведения, где отдельно взятое животное выступает в роли брачного партнера, родителя или детеныша, «хозяина» территории или «пришельца», вожака или ведомого. Безусловные рефлексы саморазвития не связаны с индивидуальной и видовой адаптацией к наличной, в данный момент существующей ситуации, но способствуют освоению новых пространственно-временных сред, будь то исследовательское поведение, рефлекс свободы (сопротивления принуждению), имитационный и игровой. Сложнейшие безусловные рефлексы животных образуют филогенетическую предысторию потребностей человека, качественно преобразованных процессом культурно-исторического развития.
Потребность – специфическая (сущностная) сила живых организмов, обеспечивающая их связь с внешней средой для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем в окружающем мире. Сохранение и развитие человека – проявления этой силы, возможны лишь потому, что в мире существуют «предметы его потребностей;…существенные для проявления и утверждения его сущностных сил предметы» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42. С. 163). Благодаря нейрофизиологическому механизму активации следов (энграмм) внешних объектов, способных удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые ранее приводили к ее удовлетворению, потребность трансформируется в мотивацию, становится «опредмеченной» потребностью. Потребности человека можно разделить на три основные, независимые друг от друга по своему происхождению группы: витальные, социальные и идеальные потребности познания и творчества. В каждой из этих групп выделяются потребности сохранения и развития, а в группе социальных – потребности «для себя» (права) и «для других» (обязанности). Удовлетворению любой из перечисленных выше потребностей способствуют исходно самостоятельные дополнительные потребности в вооруженности (средствами, знаниями, умениями) и потребность преодоления препятствий на пути к цели, обычно именуемая волей. Потребность в вооруженности в значительной мере удовлетворяется путем подражания и с помощью игры, особенно на ранних стадиях индивидуального развития. «Размер так называемых необходимых потребностей, равно как и способов их удовлетворения, сами представляют собой продукт истории» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 182). Потребность – фундаментальное явление высшей нервной (психической) деятельности, движущая сила поведения вплоть до преобразующей мир деятельности человека.
Личность – индивидуально неповторимая композиция и внутренняя иерархия основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей данного человека, включая их разновидности сохранения и развития, «для себя» и «для других». Наиболее важной характеристикой личности служит тот факт, какие из этих потребностей и сколь длительное время занимают доминирующее положение в иерархии сосуществующих мотивов, на какую из потребностей «работает» механизм творческой интуиции (сверхсознания по терминологии К. С. Станиславского). Главенствующая, т. е. чаще других и продолжительнее других доминирующая потребность, сверх-сверхзадача жизни данного человека (Станиславский) – вот подлинное ядро личности, ее самая существенная черта. «Если человек совершает тот или иной нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера» (Гегель, 1934, с. 186). Вот почему личностные тесты должны быть системой методических приемов, дающих возможность ответить на вопрос о том, в какой мере ценностные ориентации данной личности определяются ее витальными, социальными и идеальными потребностями, направленностью на себя и на других, тенденциями сохранения и развития. Подобно тому как потребности человечества в целом есть продукт всемирной истории, набор и соотношение потребностей каждого отдельного человека есть продукт истории его жизни, индивидуальных условий его воспитания, его онтогенетического развития. При всем значении природных задатков и способностей личность формируется под решающим влиянием конкретной социальной среды.
Воля – присущая человеку потребность преодоления препятствий на пути к удовлетворению какой-либо иной потребности, первично инициировавшей поведение. На самостоятельность воли как специфической потребности указывает ее способность порождать собственные эмоции в связи с преодолением или непреодолением преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Филогенетическим предшественником воли является рефлекс свободы, открытый И. П. Павловым у высших животных и позднее описанный этологами как «мотивация» сопротивления принуждению». Для человека преградой на пути к цели может стать и конкурирующая потребность. Тогда доминирование одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только его силой, но и возникновением активности, по отношению к которой субдоминантный мотив есть препятствие, «внутренняя помеха». Активность, вызванная преградой, способна оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда преодоление становится самоцелью, а воля трансформируется в упрямство. В качестве антипода воли можно назвать внушаемость, в том числе предрасположенность к гипнозу, что позволяет использовать внушаемость как тест для оценки волевых характеристик личности.
Характер – индивидуальная выраженность и композиция дополнительных потребностей преодоления, вооруженности, подражания и экономии сил, присущих данному человеку. Потребность преодоления лежит в основе волевых качеств субъекта, а степень удовлетворения потребности в вооруженности придает ему черты уверенности, решительности, устойчивости в экстремально складывающихся ситуациях. Высокий уровень вооруженности, осознаваемый или неосознанно ощущаемый субъектом, делает его спокойным, независимым, сохраняющим самообладание в сложной и быстро изменяющейся обстановке. Недостаточная вооруженность в зависимости от доминирования тех или иных основных потребностей сообщает характеру черты тревожности, озабоченности своим положением среди людей, ревнивого отношения к успехам других, зависимости от их покровительства и поддержки. Склонность к подражанию определяет меру самостоятельности совершаемых человеком поступков, а потребность в экономии сил делает характер энергичным, целеустремленным или, напротив, пассивным и ленивым. «Сила нервной системы (темперамент), – писал И. П. Павлов (1954, с. 618), – прирожденное свойство, характер (форма поведения) во многом состоит из приобретенных привычек».
Эмоция – отражение мозгом человека и высших животных какой-либо актуальной потребности и вероятности (возможности) ее удовлетворения. Оценку вероятности субъект производит на основе врожденного и ранее приобретенного индивидуального опыта, непроизвольно сопоставляя информацию о средствах, времени, ресурсах, прогностически необходимых для достижения цели (удовлетворения потребности), с информацией, поступившей в данный момент. Прогнозирование вероятности достижения цели у человека может осуществляться как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровне высшей нервной деятельности. Возрастание вероятности достижения цели в результате поступления новой информации порождает положительные эмоции, активно максимизируемые субъектом с целью их усиления, продлевания, повторения. Падение вероятности по сравнению с ранее имевшимся прогнозом ведет к отрицательным эмоциям, которые субъект стремится минимизировать, т. е. ослабить, прервать, предотвратить. Таким образом, эмоция в нейрофизиологическом смысле термина есть активное состояние системы специализированных мозговых образований, побуждающее субъекта изменить поведение в направлении максимизации или минимизации этого состояния, что определяет подкрепляющую, переключающую и компенсаторную (замещающую) функции эмоций в организации целенаправленного поведения. Потребностно-информационный подход к изучению эмоций позволил выделить среди мозговых структур, участвующих в порождении и осуществлении эмоциональной реакции, наряду с так называемыми исполнительными центрами (гипоталамус, центральное серое вещество) структуры, преимущественно связанные с мотивационными (миндалина) и информационными (передние отделы новой коры, гиппокамп) компонентами эмоций. Стала очевидной и вторичность эмоциональной специализации больших полушарий, за которой кроются сложные информационные процессы, преимущественная связь правого полушария с мотивационными, а левого – с когнитивными компонентами эмоций. Человек с поражением левого полушария – это субъект с богатым набором потребностей и дефицитом средств их удовлетворения, в то время как больной с поражением правого полушария располагает избытком средств для удовлетворения резко обедненной сферы мотивов. Отсюда вторично возникает склонность к преобладанию отрицательных или положительных эмоций.
Поведение – такая форма жизнедеятельности человека и животных, которая изменяет вероятность и продолжительность контакта с внешним объектом, способным удовлетворить имеющуюся у организма потребность. Прерывание или предотвращение вредоносного воздействия на организм, удовлетворяя потребность сохранения особи, ее потомства, вида в целом, представляет частный случай поведения. Сложнейшие безусловные рефлексы (инстинкты), состоящие из побуждающих и подкрепляющих рефлекторных звеньев, представляют врожденные формы поведения. Функциональной единицей индивидуально приобретаемого поведения служит взаимодействие доминанты А. А. Ухтомского и условного рефлекса И. П. Павлова. Синтез механизмов доминанты с механизмами формирования условного рефлекса обеспечивает оба фактора, необходимых и достаточных для организации целенаправленного поведения: его активный, творческий характер (доминанта) и точное соответствие объективной реальности (упроченный, тонко специализированный рефлекс). В организации индивидуального поведения доминанта, условный рефлекс и память играют ту роль, которая в процессе филогенеза принадлежит изменчивости, отбору и наследованию его результатов.
Тип высшей нервной деятельности (темперамент) – совокупность индивидуальных особенностей психики и поведения человека, проявляющихся главным образом в его отношении к окружающему миру и к самому себе. Тип данного человека складывается из так называемых общих свойств нервной системы, характеризующихся параметрами: 1) экстра-интроверсии; 2) эмоциональной стабильности – невротицизма, близкого павловской шкале силы-слабости нервной системы; 3) параметром, который Павлов обозначил как подвижность (или, напротив, инертность) нервных процессов. Эксперименты на животных с последовательным разрушением ряда макроструктур головного мозга, равно как и выведение линий с различным объемом мозговых образований, позволяют высказать предположение о том, что в основе индивидуальных особенностей, описанных в виде темпераментов античных авторов, типов нервной системы по Павлову и параметров Айзенка, лежат индивидуальные особенности взаимодействия передних отделов новой коры, гиппокампа, миндалины и гипоталамуса. Соотношение «информационной» системы (фронтальная кора и гиппокамп) с «мотивационной» системой (миндалина и гипоталамус) определяет степень экстра-интроверсии, а от соотношения систем фронтальная кора – гипоталамус и гиппокамп – миндалина зависит уровень эмоциональной стабильности, или силы нервной системы по терминологии Павлова. Для фактора подвижности (инертности) в павловском ее понимании большое значение имеет активность системы гипоталамус – гиппокамп и ее соотношение с макроструктурной системой миндалина – фронтальная кора. Одним из показателей подвижности может служить индивидуально типичный для данного субъекта диапазон изменений частоты и амплитуды тета-ритма, его представленность среди других ритмов электроэнцефалограммы. Павловские «специально человеческие» типы можно, по-видимому, рассматривать как результат индивидуальных вариаций функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга, где «художественному типу» соответствует относительное преобладание правого («неречевого», конкретно-образного) полушария.