— Валяй. — Мрачно произнес Анжи.

Драйв смерил его долгим, изучающим взглядом.

— Ты прав Фрост, — наконец заговорил он. — Нас с тобой взрастили одни и те же трущобы Аллора… И ты и я цеплялись в этой жизни за малейший шанс, хотя выбор путей был совсем небогатым. Мне повезло немногим больше чем тебе, — я не пошел в уличную банду, а попал в среду кибрайкеров. Ты не понимаешь что такое киберпространство, а я бессилен растолковать, как этот параллельный мир меняет сознание.

— Какая разница Дрейк? Ты хочешь упрекнуть меня…

— Мы оба вне закона. — Прервал его реплику Драйв. — Но я в свои сорок девять лет прожил две жизни, постепенно понимая, что мир не ограничен рамками дикой Окраины. Ты же застрял между прошлым и настоящим, у тебя один путь, прямой и предсказуемый. Сам понимаешь какой. — Дикс неожиданно вздохнул. — Я тоже был слеп, считая что нищее, хреновое детство и хронические нелады с законом дают мне право забирать от жизни все, до чего способен дотянуться мой разум, а значит и руки. На самом деле все не так просто, Анжи. Есть предел. Киберпространство научило меня мыслить, и однажды я понял, что мог бы жить иначе, не вздрагивая по ночам, не скитаясь от одной планеты к другой. У меня появилась мечта, которая, как ты видишь, обернулась кошмаром. — Драйв посмотрел в сощуренные глаза Фроста. — Я вижу тебе не очень-то понятны мои слова, но раз уж я начал, то выскажусь до конца. Мы с тобой оба отморозки, Фрост, каждый по-своему. — Драйв кивнул в сторону камеры, где лежала Яна, и добавил: — Они любили друг друга. Ни мне, ни тебе неведомо это чувство, но я пришел в их мир и сломал счастье двух любящих душ… потому что мне так хотелось.

— Ты раскаиваешься?

— Да… Да, Фрост, я раскаиваюсь, ведь она — последовал короткий кивок в сторону камеры, где лежала Яна, — она похожа на меня, а ее любовь выдержала жестокое испытание. Я хочу вернуть им счастье, исправить то что сломал, и может тогда моя душа снова обретет равновесие. Тебе это не нужно, непонятно, потому я прошу — улетай. Иди своей дорогой Фрост…

— Ты спятил Дрейк.

— Нет, я всего лишь увидел последствия своих поступков. Я увидел как серв-машина в отчаянье разгребала песок, я слышал его голос, я прочитал в те мгновенья его жизнь… и невольно примерил судьбу Джона к себе…

— Так значит дело не в системе самоликвидации Башни? Я думал ты создаешь биологическую куклу, ключ, чтобы остановить процесс самоуничтожения.

— Нет. — Покачал головой Драйв. — Тем более, что ты нашел выход отсюда.

— Хорошо… — Фрост опять начал мерить нервными шагами пространство лаборатории. — Могу я попросить тебя о последней услуге?

— Ну?

— Здесь есть ремонтные механизмы, но я не знаю как с ними обращаться. Ты можешь активировать их и дать задание залатать дыру в корпусе корабля? Клянусь, я больше не стану доставать тебя… хочешь остаться тут — оставайся. Я последую твоему совету и улечу.

Драйв посмотрел на отчет системы, продолжающей процесс копирования данных с запоминающих устройств кристаллосферы и кивнул:

— Ладно Фрост, я помогу тебе.

Второе возвращение в мир было окончательным и бесповоротным.

Яна долго лежала, прислушиваясь к себе самой. С трудом верилось, что пробуждение реально: теряя сознание в накопительном отсеке она, прижимая к груди разбитую кристаллосферу, всерьез попрощалась с жизнью.

Воля мнемоника, продиктованная собственному разуму, равносильна самоубийству.

Она хотела умереть во сне, но не оттого что узнала в какую физическую оболочку оказалась заключена душа Ветра. Нет. Когда две трети жизни проходят за гранью реальности, грубые, парадоксальные вывихи реала становятся не так страшны.