Визенталь принялся за работу в своих необъятных архивах. Через несколько часов он вернулся к Медану с папкой в руках. «Он был офицером СС во время войны, — сказал он. — И служил в подразделении коммандос под командованием полковника Отто Скорцени».

Медан передал эту информацию вездесущему Рафи Эйтану и Аврааму Ахитуву.

Ахитув, урожденный Авраам Готфрид, был загорелым лысеющим мужчиной с усами и в очках. Он родился в Германии и в пятилетнем возрасте вместе со своими религиозными родителями эмигрировал в Израиль. В шестнадцать лет он уже был членом «Хаганы», в восемнадцать — одним из основателей ШАБАКа. Будучи необыкновенно способным, он во время службы закончил учебу и с отличием выпустился из юридической школы. В 1955 году он поймал самого опасного египетского шпиона в Израиле, Рифата аль-Гамаля, который действовал под именем израильтянина Джека Биттона. Ахитув перевербовал аль-Гамаля, сделав его одним из лучших двойных агентов Моссада, более двенадцати лет снабжавшего египтян искусно сфабрикованной дезинформацией. В 1967 году, накануне Шестидневной войны, аль-Гамаль проинформирует египтян о том, что Израиль нанесет наземный удар, прежде чем отправить в бой свои самолеты; результатом стала беспечность египетских ВВС, которая способствовала их уничтожению до взлета израильской авиацией. В будущем Ахитув станет одним из лучших директоров ШАБАКа, которого будут в первую очередь ценить за его усилия по интеграции израильских арабов в израильское общество.

В этот вечер в мае 1963 года Ахитув выслушал доклад Медана о Манне и Скорцени и затем обратился к Эйтану: «Почему бы нам не попытаться завербовать Скорцени?»

Эта идея поначалу казалась странной, но в ней была своя внутренняя логика: если Скорцени обратится к Манну, у него будет шанс получить совершенно секретные материалы от своего бывшего подчиненного. Теперь вопрос заключался в том, как связаться со Скорцени. Быстрая проверка показала, что бывшая жена Скорцени сохранила с ним близкие отношения; в настоящее время она управляла компанией, специализирующейся на торговле металлами. Агенты Моссада нашли израильского бизнесмена Шломо Заблудовича, который занимался тем же бизнесом, и связались с ним. Да, сказал он, он знает госпожу Скорцени. Он представил их даме, которая рассказала им все, что они хотели узнать.

Так Эйтан и Ахитув появились в офисе Скорцени в Мадриде. Теперь они попросили бывшего героя Третьего рейха стать их агентом и снабжать Моссад информацией о деятельности немецких ученых в Египте. Скорцени, помимо Х. Манна, знал немало лидеров немецкой общины в Египте, многие из которых были его бывшими сослуживцами.

«Как я могу довериться вам? — спросил Скорцени. — Как я могу быть уверен, что вы не придете за мной позже?» Он боялся, что израильские мстители найдут его, как они нашли Эйхмана, и его постигнет та же участь.

Рафи Эйтан сразу же нашел решение. «Мы уполномочены предложить вам свободу от страха», — сказал он. Он взял лист бумаги и написал Скорцени обязательство от имени Государства Израиль, гарантировавшее тому «свободу от страха», и заверил, что он не будет подвергаться никакому преследованию или насилию.

Скорцени внимательно изучил документ и замолчал. Затем встал и принялся расхаживать взад-вперед, погруженный в свои мысли.

Наконец он повернулся к израильтянам. «Я согласен», — сказал он.

В последующие месяцы Скорцени передал своим кураторам из Моссада бесценные разведданные о деятельности немецких ученых в Египте. С помощью Х. Манна и других своих бывших соратников он получил подробные списки немецких ученых, их адреса, отчеты о ходе их проектов, планы и чертежи ракет, переписку о неудачах в работе над системой наведения ракет. Но во главе Моссада больше не было Иссера Хареля, чтобы читать отчеты Скорцени.

Израильские СМИ сорвались с цепи. Кричащие заголовки, передовицы, карикатуры и даже стихи утверждали, что Германия 1963 года — такая же, как Германия 1933-го; и та же Германия, которая уничтожила шесть миллионов евреев, теперь помогает Египту в подготовке нового Холокоста. В кнессете лидер оппозиции Менахем Бегин бросил Бен-Гуриону провокационное обвинение: «Вы продаете немцам „узи“, а они снабжают наших врагов микробами». В своей речи единомышленница Иссера Голда Меир обвинила немцев в том, что в Египте они производят оружие, «целью которого является уничтожение всего живого».

Эти обвинения были преувеличены и почти полностью оторваны от реальности. Амос Манор, глава ШАБАКа и близкий друг Иссера, позже расскажет нам: «В тот период, когда Иссер руководил кампанией против немецких ученых, он был неуравновешенным человеком. Это было гораздо серьезнее, чем просто навязчивая идея. С ним невозможно было говорить на эту тему».

Заместитель министра обороны Шимон Перес, вернувшийся 24 марта в Израиль из поездки в Африку, сразу же осознал огромную опасность, которая могла возникнуть в результате священной войны Иссера Хареля. Он также понял, что истории об оружии, «убивающем все живое», просто смехотворны. Аман, разведывательный отдел ЦАХАЛа, представил ему совершенно иную оценку. «Мы собрали все, что могли собрать, — сказал начальник разведки ЦАХАЛа генерал Меир Амит, — и постепенно сложилась следующая картина: эта история была раздута до предела… Наши сотрудники сообщили, что это не может соответствовать действительности; это попросту несерьезно».

Люди Амита не нашли никаких намеков на то, что немецкие ученые разрабатывают химическое или бактериологическое оружие; истории об «оружии Судного дня» казались заимствованными из научной фантастики; количество кобальта, доставленного в Египет, было ничтожным. Также было установлено, что доктор Отто Йоклик, чьи показания сыграли важную роль во всем этом деле, был не более чем конъюнктурщиком, которому нельзя доверять.

Доклад Амана лег на стол Бен-Гуриону 24 марта. Он немедленно вызвал Иссера Хареля и задал вопрос относительно его источников. Он требовал полных и точных ответов. Иссер отвечал, что отправил журналистов в Европу после тщательного инструктажа; также он признался, что у него нет информации о ядовитом газе, радиологическом оружии или кобальтовых бомбах.

На следующий день Бен-Гурион встретился с Шимоном Пересом, который пришел на встречу вместе с начальником штаба и генералом Амитом. Глава АМАНа сделал подробный доклад, из которого вырисовывалась четкая картина: в Египте работают посредственные ученые, и они конструируют устаревшие ракеты. Их деятельность действительно опасна, но паника, которая распространилась в израильских правительственных кругах, включая Министерство обороны и ЦАХАЛ, совершенно неадекватна.

Бен-Гурион вновь вызвал Иссера. Их разговор был напряженным, и Бен-Гурион высказал сомнения в точности отчетов и оценок Иссера. Полное доверие, которое характеризовало отношения между ними, сменилось яростной полемикой, которая также затронула другие аспекты германо-израильских отношений. Разъяренный Иссер вернулся в свой кабинет и направил Бен-Гуриону прошение об отставке.

Бен-Гурион пытался отговорить его, но Иссер был непреклонен.

Я увольняюсь, сказал он, и мое решение окончательное.