– А что это вы тут, Евгения Соломоновна, делаете?

«Труба, как отсюда теперь выбираться? Сейчас внизу во дворе собрались, наверное, все филёры города Москвы».

– Я-то понятно что, зарплату Марусе принесла. – Поворачивается ко мне спиной и, не глядя, сбрасывает с плеч мне на руки свой плащ. – Работает она у меня в журнале, да я их по Одессе пятнадцать лет как знаю, а ты то как здесь оказался?

Хаютина по хозяйски проходит на кухню, достаёт из сумки бутылку красного вина, коробку шоколадных конфет Бабаевской фабрики, два яблока и выставляет всё это на, выглядещий одиноко на пятнадцатиметровом раздолье, стол.

«Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… что делать? Сейчас Оля выйдет из спальни. Куда деваться»?

Замечаю на полке штопор и начинаю неторопливо, под одобрительным взглядом собеседницы, откупоривать бутылку.

– Ну, чего молчишь?

– Геня! – Радостно-возбуждённая Маруся появляется в дверях. К её удивлению Евгения Соломоновна не обращает на неё никакого внимания, а бросается к появившейся из-за её спины Оле.

– Аня, ты как тут? – Моя подруга оказывается в её объятиях. – Я тебя искала, звонила в твой институт, говорят, что взяла академический отпуск, уехала неизвестно куда. Ёжика тоже просила узнать, да он только ругается.

Умоляюще смотрю на Марусю.

– Аня – моя дальняя родственница, – мгновенно реагирует она. – попросила приехать, помочь с хозяйством, поживёт пока у нас.

– Понятно, выследил её… – Хаютина грозно поворачивается ко мне. – Она ж тебе ещё год назад ясно сказала, убирайся к своей парашютистке. Не любит она тебя. (Скашивает взгляд на Олю: та кивает, её глаза полны слёз).

«Блин, артистка больших и малых театров».

От возмущения даже теряю дар речи, перехватывает дыхание. Маруся тоже молча и растерянно переводит взгляд с одного на двух других.

«А что, неплохо всё объяснилось (мелькает в голове), нарочно не придумаешь: двустоличный „донжуан“ преследует скромную провинциальную девушку».

– Иди поиграй со своим… в другом месте!

«А вот это низко, я уже и так ухожу».

Ещё набрасываю в прихожей на плечи шинель, а на кухне уже разливают вино. Настало время романтических историй.

«Впрочем, выбор у Оли невелик: беременность, измена возлюбленного… что ещё?… потеря ребёнка, памяти. Надеюсь у неё хватит слов убедить Геню не требовать у мужа моего расстрела».

Выхожу из подъезда, оглядываюсь по сторонам – никого. Второй день мои охранники не ходят за мной. Связываю это с наплывом в столицу на майские праздники большого количества иностранных гостей и, связанной с этим, повышенной нагрузкой на органы.