– Ты как здесь? – Почему-то шепчу я. – Где Лосев? Что случилось?

– Случилось… – С перрона в купе проникают привычные звуки вокзальной суеты перед отправлением поезда.

– Граждане провожающие! Просьба покинуть вагон! – Шепелявит проводник в коридоре.

– … прокололись мы с немецкими диверсантами. – Оля порывисто встаёт в широком проходе между обитым чёрным плюшем диваном (другой диван на той же стене вторым этажом) и столиком с двумя стульями, и снимает короткую кожаную курточку, оставшись в белой тонкой батистовой блузке, которая вдруг становится прозрачной на фоне окна.

Плюхаюсь на диван и не могу отвести взгляд от этой красоты. Поймав мой взгляд, девушка быстро садится рядом.

– Ты слышишь? Про-ко-ло-лись! – В её голосе послышалось раздражение. – Не тех взяли!

– Как не тех? – Прихожу в себя. – Берзин же Сталину уже доложил…

– А вот так, не тех. – Оля откидывается на спинку, закидывая ногу за ногу в твидовых брючках и поводя кованным носком сапога из строны в сторону.

«Это этим носком она Креста»? – Поёжился я.

– … после стычки, кхм, я метнулась из Сокольников на улицу Станиславского. Там Гвоздь второй день нашу парочку пасёт. Он божится, что они на тот момент территорию посольства не покидали и что буквально пять минут назад видел женщину в окне. Я звонить тебе, Берзину, полковнику – никого нет на месте. Дальше его пытать, выясняется: похожую пару пару часов назад посадили в автомобиль и куда-то увезли. Только пара эта – не наша, зуб даёт, говорит, по росту немного отличаются, по походке и, мол, он тех, что на Татарской возле твоего КБ отирались, ни с кем не спутает. Постояли ещё, думаю, а что если Гвоздь прав, тогда диверсы поедут на «Красной стреле». Снова звоню вам, дозвонилась до Берзина, выпросила у него машину, ничего не объясняя, а то бы не дал, сказала, мол, аппаратуру надо перевезти. Только разведупровская машина пришла, «сладкая парочка» нарисовалась с чемоданом: они – в машину, мы – в машину, они – на вокзал, мы – на вокзал. Смотрю, Лосев, объясняет зачем он здесь, ну я у него билет и конфисковала, сказала, что его печка подождёт, в крайнем случае Чаганов сам с ней разберётся, а мне надо строить личную жизнь. Посопел, попыхтел твой друг и отчалил. Всё! Нет, вот список дел, что ты в Ленинграде должен сделать вместо Лосева.

Хотелось закричать: «Давай, начинай, строй»! Но сдержался. Некрасиво как-то, ведь мою подругу только вчера похоронили. Хотя легко сказать…

– Ну и что делать будем? – Отвожу глаза в сторону от девичьей фигурки и внимательно рассматриваю потускневшую медную табличку, прикрепленную к стене над столом: «II классъ. Камердинеръ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА».

– Что-что… Приказ выполнять. – Равнодушно заметила девушка.

– Какой приказ? – Внутри у меня похолодело.

– «Око за око»… припоминаешь? – Снова в голосе Оли почувствовалось раздражение. – Только дождаться подтверждения надо. Я Гвоздя к Новаку отправила с билетами этой «парочки»…

«Ничего себе, Новак уже на своём рабочем месте. Не знал».

– … представилась и попросила от твоего имени срочно провести дактилоскопическую экспертизу: сравнить с найденными на месте убийства в твоей квартире, а результат телеграфировать сюда через начальника поезда.

– Постой-постой, – пытаюсь осмыслить кучу новой информации. – а ты кто такая, что задания всем раздаёшь?

– Я – со вчерашнего дня помощница начальника особого отдела твоего СКБ. – Удивлённо поднимает на меня глаза Оля. – Ты что не знал? Разве твой секретарь тебе не передовал телефонограмму с Лубянки?

– А начальник кто? – Расстёгиваю верхнюю пуговицу гимнастёрки.