— Так кто же вы? Откуда?
— Оттуда, Федор Владимирович. Вышли на учения в году две тысячи двенадцатом от Рождества Христова и провалились сюда, сами не знаем как. Знаю, что ученые наши экспериментировать пытались с пространством-временем «по гнусной теории Эйнштейна», да только у них даже в лабораториях не получалось ничего — и вот… Коль сомневаетесь, там, на компьютере — это устройство в нашем времени целый книжный шкаф заменяет — еще материалы есть, по военно-морской тактике, оружию, кораблестроению, вторая половина двадцатого века, и войны все, в которых флот участвовал. Хотите взглянуть?
— Да, пожалуйста.
Вот что значит хороший штабист! Быстро обрабатывать любую информацию, и принимать решения — это во все времена ценно. Довольно легко сообразил, что такое рабочий стол, как открывать-сворачивать окна, переходить по папкам, щелкать иконки, прокручивать текст. Причем ищет и читает весьма целеустремленно — в нескольких направлениях. Эта война — и конкретно здесь, на Севере. Послевоенная революция в военных флотах, переход их в ракетно-атомную эпоху. Атомные лодки вообще — и наш «Воронеж»: какие задачи можно на него возложить.
Мы не мешаем. Кириллов говорит тихо:
— Все-таки зря вы, Михаил Петрович. Понимаю, опережающая информация, как вы говорите, очень даже полезна. Но сколько будет таких посвященных? Из высшего руководства — это само собой, из Генштаба, ученых и конструкторов — опять же придется. Много народа. Где-нибудь да утечет! А мы не готовы пока. Ресурсы все — на фронт, свободных мало. Освоить — не успеем. Вот если б году в сорок пятом, когда уже все активно внедрялось — чихали бы мы тогда на всех! А сейчас не столько от немцев, от «союзников» придется скрывать.
— Персональный отбор применить? — отвечаю. — Мы же знаем и личностные качества каждого. Можем решить — надежен или нет.
— Надейтесь, Михаил Петрович. А я вот думаю сейчас, что вице-адмиралу Головко сказать? И еще, придется вам впредь от флотских подальше держаться — не прокатывает легенда ваша на взгляд профессионала. Сначала Котельников, теперь Федор Владимирович. А если и англичане сообразят?
Идет уже второй час. С вахты докладывают, что товарища Зозулю ищут по какому-то делу. Гость наш, однако, не спешит, а, с сожалением закрыв очередное «окошко», интересуется подробно назначением и возможностями «компьютеров». Узнав, что они могут не только хранить, но и обрабатывать информацию и что именно на них мы за четверть часа ломали любой немецкий шифр — это при том, что у англичан на взлом четырехроторной «Энигмы» даже в лучшие времена будут уходить сутки — Федор Владимирович вцепился в нас мертвой хваткой. И успокоился лишь после клятвенного обещания Кириллова и моего передать один компьютер в разведотдел СФ, естественно, с полным соблюдением секретности. Причем там, в отдельном скрытом и запароленном разделе, будет лежать вся литература, которую мы сейчас показали.
Зато на совещании с флотскими было куда легче, имея Зозулю на нашей стороне. Вещи там обсуждались достаточно важные. В том числе и для нас. Это в веке двадцать первом атомарина-охотник в составе конвоя или эскадры обычное дело — в этом же времени практики взаимодействия кораблей охранения с противолодочной подлодкой не было вовсе, и мне пришлось довольно долго объяснять азы этой тактики командирам эсминцев (позже я узнал, что уже после моего ухода Кириллов с одобрения Зозули объявил: «черт с „Шеером“, не дотащим — невелика беда, но вот если вы К-25 по ошибке утопите, трибунал гарантирую железно. Так что если местоположение „двадцать пятой“ точно неизвестно — то любую лодку бомбить запрещаю категорически! А вообще — эсминцам сосредоточиться на ПВО, а с немецкими субмаринами К-25 разберется сама»), И второе, не успели ли немцы выставить на мелководье с подлодок донные неконтактные мины. Что очень серьезно: если якорные мины мы могли обнаружить сонаром, то донные брать надо лишь трал-искателем, которого у нас, естественно, не было. Эту проблему решали сразу несколькими путями. Все шесть МБР-2 практически непрерывно висели над морем, контролируя район. Курс нашего перехода намеренно проложили глубже изобаты пятьдесят. И наконец, при выходе из порта до упомянутой изобаты, впереди нас шел один из тральщиков — простите, мужики, но если что, ваши жизни и корабль менее ценны!
Но ничего не случилось — пока. На глубокой воде сформировали походный ордер: впереди тральщик, слева и справа в голове эсминцы, за ними основная часть каравана — «Дежнев» с «Шеером» на буксире, тут же «Сатурн» и плавмастерская, замыкают строй второй тральщик и лодки К-22 и Щ-422. Ну а мы, естественно, под. Идем, слушаем, периодически всплываем на перископную, выставив антенну — связываться так оказалось надежнее, чем по ЗПВ. Зачем связываться — ну просто показать конвою, что мы здесь, в какой конкретно стороне.
Идем. Наверху солнце полярное светит — а мы малым ходом, в глубине, прослушивая горизонт. Пока все тихо.
Подводная лодка U-376, командир Фридрих-Карл Маркс
Глубина шестьдесят метров, мы на грунте. Приказ всем соблюдать тишину, как под глубинными бомбами, если хотите жить! В этом проклятом Карском море пропало уже пять лодок за две недели — все наши, посланные сюда. Штабные, правда, говорят, что U-251 «по ошибке» торпедировала U-601 — во что верится с трудом. Слишком уж опытен был старина Грау, чтоб спутать 251-ю, о нахождении которой в районе он отлично знал, с русской подлодкой, которой там совершенно нечего было делать! А слухи, что он со всей командой, переметнулся к русским и сам стрелял в «Шеер» — это просто неуклюжая попытка свалить на нас чужую глупость и трусость! Где это видано, чтобы боевой корабль великого рейха спустил в бою флаг — и перед кем, славянскими недочеловеками?
А в итоге нас дернули сюда, отменив выход к Исландии — все отсеки забиты продуктами, на долгий поход. Нам приказали утопить этот злосчастный «Шеер» — наплевав, что там, возможно, весь экипаж, тысяча человек, запертые в самых нижних отсеках — и ведь русские не будут никого спасать! Но как сказал адмирал — для них лучше считаться с честью погибшими, чем служить русской пропаганде. Так что уж простите — вы сегодня вытянули несчастливый билет!
И здесь было страшно. Именно потому, что мы побывали в зоне самой свирепой охоты, возле Британских островов, и помним, как гоняли нас там. Англичане все ж кое-чему научились — но и там мы никогда не теряли пять лодок за две недели. Здесь же мы не видели пока ни одного противолодочного патруля, разве что самолет пару раз пролетал, по меркам Атлантики — несерьезно! Но здесь было что-то еще более опасное, невидимое — и потому намного более страшное.
Оттого и лежим на грунте. Не входя в это злополучное Карское море, а заняв позицию в проливе, миновать который русские никак не могут. Все механизмы, кроме самых необходимых отключены — потому нас услышать трудно. Но «с нами Бог», только если сам не зеваешь — потому лежим в полной тишине.
Нашей U-376 досталась позиция самая западная — и, надеюсь, самая безопасная. К востоку от нас U-408, а еще дальше U-88. Командиры там, из молодых — не терпится им счет увеличить. Что ж, вы подраните — мы добьем, почести кому? Ну а если вам повезет больше — поздравлю, умолчу лишь, что у нетерпеливых таких шанс выжить куда меньше, ну а у нас соответственно… Зачем крест мертвецу?
У меня лучший акустик флотилии Ханс Хубе, «Моцарт», говорят, что он и в самом деле пианистом был. Не уши у парня — а бриллианты. В Атлантике обнаруживал конвой за двадцать миль. И что только мне не предлагали, чтобы сманить его на другую лодку — черта с два! На субмарине хороший акустик — это лишний шанс на жизнь.