Русал посмотрел на зад за свою спину, где находилась входная дверь, потом снова на кассиршу, и сказал:

— Что-то я очереди не вижу.

Русал презренно посмотрел на женщину, и даже не думал с ней флиртовать, хотя обычно был мил со всеми представительницами женского пола.

— Мужчина, я еще раз спрашиваю, вы заказывать будете? — снова злобно спросила кассирша, и буфетчица по совместительству.

— Я не глухой. Принеси, что у вас самое качественное и свежее. — ответил ей Михаель.

— У нас все свежее. — в свою очередь ответила женщина.

— У вас и трехдневной давности свежее. — сказал ей Михаель и достав из кармана купюру положил на стол перед женщиной. — Свежее это значит свежее, я хочу, что бы приготовили специально для меня, а не разогревали.

Глаза женщины вспыхнули алчностью, и она быстро схватив деньги отрапортовала:

— Я сейчас распоряжусь и вам принесут самое лучшее.

Она даже выдавила из себя кривую улыбку, после чего скрылась за дверью в подсобку, а мы сели за свободный столик. Где-то минут через двадцать принесли суп, он был не очень вкусный, и выглядел не лучше, чем то, что было в тарелках у наших соседей. Когда мы уже почти доели суп, принесли пельмени, они тоже не блистали качеством, но с голоду мы все съели, после чего покинули кафе.

Мы зашли в здание ночнушки, то бишь гостиницы, которая даже отдаленно ничего общего не имела с тем отелем в котором мы ночевали в городе. Ресепшен представлял собой обычный стол за которым сидела престарелая женщина и разгадывала сканворд. Завидев нас, она лениво отложила его в сторону и сухо произнесла:

— Номера с односпальными кроватями, стопроцентная предоплата, санузел на этаже.

Что-то нам тут были не рады, Михаель расплатился, и мы пошли на второй этаж, где вдоль длинного коридора шли по обе стороны двери, очень близко расположенные друг к другу, что говорило о тесноте номеров. Стоило открыть нужную дверь, все оказалось еще плачевнее. Номер, точнее комната была не больше восьми квадратов, с ободранными, пожелтевшими от времени обоями, голый пол, окно с короткой тюлью, на котором жужжали мухи. Узкая кровать с вылинявшим постельным бельем стояла вдоль стены, тумба, напротив, возле нее стул, на этом меблерованость номера заканчивалась.

— Никогда не думал, что мне придется ночевать в таких жутких условиях. — тяжело вздохнув сказал Михаель.

— Ну, по крайней мере, ты не на улице. — попробовала его воодушевить я, и даже мило улыбнулась.

- Так себе сравнение. — грустно отозвался Михаель и плюхнулся на кровать, которая сразу заскрипела. — Кошма-а-р.

Я рассмеялась, было так забавно видеть его недовольную мордашку, он явно не привык к таким условиям, впрочем, как и я, но я в отличии от него и к роскоши не привыкши. Поэтому мне было гораздо проще смирится с происходящим.

— Че ты ржешь? — спросил он, делая губки уточкой, отчего стало ещё смешнее. — Иди сюда. — похлопал он рядом с собой.

Я подошла к нему и увидела, как прогнулась кровать под ним, значит старая пружинная как была у бабушки. Я села рядом, и она снова заскрипела, теперь мы засмеялись оба, а он неожиданно сказал:

— Не завидую я нашим соседям.