— Не растаешь, — отреагировал Туни, рывком распахивая дверь «доджа» без опознавательных полицейских знаков. Спасаясь от ливня, двое огромных мужчин ринулись на сиденья, от чего рессоры жалобно застонали. Дан Туни повернул ключ зажигания, и машина тронулась.
— Что такое: невидимое, и воняет, как тухлая морковь? — с ухмылкой спросил он, включая дворники.
— Черт возьми, я-то откуда знаю?
— Жопа разговаривает, — произнес Туни, издав громкий неприличный звук и заполнив отвратительной вонью салон автомобиля, уже и так достаточно загазованный.
— Чертов идиот! — Тукер судорожно пытался открыть окно, а толстый Дан в восторге подпрыгивал на сиденье, как школьница.
— Извини, — сказал он, — мне срочно потребовалось сделать немножко пу-пу.
Монрой представил, с каким наслаждением он двинул бы своим огромным кулачищем в это разжиревшее брюхо, чтобы посмотреть, как паршивый пузан складывается пополам. Дождь хлестал в открытое окно и заливал рукав его нового спортивного пальто.
— Да, между прочим, — сказал он с деланным равнодушием, — давно хочу выяснить кое-что. — Он повернулся к окну, стараясь не дышать вонью, и дождь бил ему прямо в лицо. — Каким образом такой сукин сын, как ты, добился значка детектива?
— Просто повезло, — ответил тучный увалень, трясущийся рядом, — его давали каждому четвертому, кто за ним обратится.
— Ври дальше. А на самом деле? Как, черт возьми, всякой безмозглой твари вроде тебя удается заполучить значок?
— Я очень рад, что именно ты решил выяснить это, Монрой. Я стащил его с дохлого ниггера!
Вега, 1955
Мальчик катался с горы. По годам он был еще ребенком, с детскими представлениями о добре и зле, но что-то подсказывало ему, что он не похож на других ребят. Слишком рано проснувшиеся мужские инстинкты он ощущал в себе как жестокие муки чего-то темного и липкого, запретного, но сладостно восхитительного.
Человеческая мысль всегда стремится заранее оценить возможные последствия поступков, предвосхищающих приближение душевной болезни. Инстинктивно спасаясь от этого, он создал в мечтах фантастический мир. В его надежных убежищах он скрывался от насмешек и жестокости окружающего мира. В спасительных укрытиях он прятался от совершенно непреодолимых побуждений, которые вынудили его сотворить непотребство с сестрой и ребенком с нижнего этажа.
Мальчик-мужчина погружался в свой волшебный мир каждую ночь под тихий звук далекой ночной радиостанции, словно возвращаясь в состояние эмбриона и отторгая себя от действительности.
Поздно ночью, когда заканчивались последние сказки и страшные рассказы, он переключался с окружного вещания на местную станцию, расположенную неподалеку от Амарилло. Он лежал около часа, слушая ночную музыку, которая успокаивала его, убаюкивающе наигрывая в темноте. В это время его изобретательный мозг придумывал массу самооправданий и способов отмщения всем.
Это успокаивало и утешало его. В своих дьявольских, темных мечтах ребенок-мужчина превращался в неуловимое и всемогущее существо. Он встал на путь, ведущий к душевной болезни.
Южный Блайтвилл, Арканзас
Миссис Альварес, обезумевшая и дрожащая, оказалась совершенно бесполезной. Они закончили разговор в помещении полиции в восемь часов утра, и теперь она сидела в маленькой комнате для свиданий, крепко обхватив себя руками и стараясь унять дрожь, бившую ее с тех пор, как она согласилась пройти с Эйхордом по территории, которую за последние 72 часа обошла уже много раз.
Анжела и Мария, по свидетельству всех, кто их знал, были прелестными, воспитанными девочками, все их любили. Мать никогда не позволяла им выходить на улицу одним, даже к соседям, «чтобы не накликать беды». Почему полиция не может найти их? Хуанита Альварес постоянно задавала этот вопрос, на который никто не мог ответить.