— Когда найдете? — черные глаза, полные ярости, буквально впились в меня, сверкая обещанием сккорой расправы всем, кто будет стоять на пути

— Ты сам виноват, Олежа. После того как Кристина подкупила охранника, ты вообще всех уволил и даже ездишь один, без водителя. Пол беды, что у тебя толпа врагов, но к девочке нужно было приставлять телохранителя, — как можно спокойнее произнес я, понимая, что Шамай сейчас — это граната с оторванной чекой.

Видимо, от осознания того, что сам налажал по-полной, Олег болезненно поморщился, но вошедшая помощница поняла это по-своему:

— Олег Аркадьевич, вам плохо? Голова? Я же говорила, что нужно к доктору, а лучше всего сделать томографию!

Отодвинув её одной рукой в сторону, друг сел в кресло и раздраженно вздохнул:

— Вика, всё в порядке, пойди займись делами.

— Но шеф, какая-то ненормальная ударила вас вазой по голове и вы… ВЫ даже потеряли сознание! — глаза рыжей буквально налились кровью. Видимо она уже заочно ненавидела незнакомку, которая посмела вырубить самого Шамая, просто неубиваемого на ринге.

Она точно влюблена в Олежу и наверняка дико ревнует.

Они еще какое-то время препирались, пока Шамай не закипел окончательно:

— Вика, ты единственная баба в моем окружении, которая меня пока не раздражает, не смотря на то, что мы трахались. Не заставляй меня менять свое мнение. Иди, не мозоль глаза.

Всё. Тирада достигла своего эффекта, потому что помощница залилась краской, стрельнула глазами в меня, потом в Шамая и, всхлипнув, вылетела из кабинета.

— Похоже она в тебя влюблена, — констатировал я, как только дверь за рыжей закрылась.

— Может быть, — равнодушно отозвался он, и сразу сменил тему на интересующую, — набери ещё раз в оперу своему, — раз твои ребята не справляются.

— Шамай, мы то её найдем, но ты и сам должен понимать, что это только начало… Ты украл девочку, как какой-то дикарь, и утащил к себе. А она, если верить твоим словам, даже не была в курсе того, что беременна!

— На себя посмотри. Твоя Ксюша тоже от счастья не скачет, насколько я от Сереги наслышан.

Вот тут у меня знатно прикипело. Одно дело раздавать советы бедовому несдержанному Олеже, а совсем иное — становиться на его место. И хотя мы оба были выбиты из колеи, ситуации казались совершенно разными. Руки сразу зачесались набить рожу болтливому Кравцову… Не друг, а баба базарная!

— Это другое, там я вынужден… Она по-другому не понимает! — горячо заспорил я, понимая, что друг надавил на больное место.

— Не капай на мозг. Твоё дело помочь в поисках, а со своей… с матерью моего ребенка я сам разберусь! — огрызнулся он, и достал зубами сигарету из пачки.

— У неё жених, своя устоявшаяся жизнь. Пойми, нужно быть мягче!

Честно говоря я и сам не особо верил в то, что говорил. С Шамаем мы дружили с первого класса и я прекрасно знал, что Олежа и мягкость — понятия несовместимые. Самым мягким и лояльным из нас всегда был Кравцов, я — до недавнего времени — золотая середина, вот прямолинейность и жесткость — были яркими качествами Шамая. И вот теперь все перевернулось с ног на голову: я зверел с каждым днем все сильнее, Олежа вынужден икать пути прогиба под случайно заберемевшую от него девчонку, и только Серега остался прежним.