Книги

Море Осколков

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вы приняли тяжкий обет, государь.

— Может, я — полмужчины, — ответил Ярви, пытаясь всунуть меч обратно в ножны из овечьей кожи. — Но ничто не помешает мне принести целую клятву. По крайней мере, люди ее оценили.

— Эти люди — гетландцы, — произнес Хурик. — Они ценят дело.

— А по-моему, клятва хорошая. — Рядом стояла Исриун, соломенные волосы струились по ветру. — По правде королевская.

Неожиданно Ярви очень обрадовался тому, что она тут. Не было бы здесь больше никого, он смог бы снова ее поцеловать, и в этот раз уж, может быть, постарался б. Но ему осталось лишь улыбнуться и наполовину поднять свою половину руки в неловком прощании.

Встретятся снова — вот тогда и придет время целоваться.

— Государь. — Сегодня даже в глазах матери Гундринг, вечно сухих и в дождь, и в дым, кажется, стояли слезы. — Да ниспошлют вам боги доброй погоды, а главное, доброго оружия.

— Не беспокойтесь, служительница, — утешил он, — я ведь могу еще и не погибнуть.

Его родная мать не проронила и слезинки. Только затянула на нем плащ, поправила застежку и сказала:

— Веди себя как король. Говори как король. Сражайся как король.

— Я — король, — сказал он, чувствуя ложь, и сдавленно добавил, протолкнув сквозь горло: — Я сделаю все, и ты мною будешь горда, — хоть и представить не мог, что и как.

Уходя — мягкая дядина рука на плече указывала путь, — он оглянулся. Колонны солдат — змеи в высверках стали — спускались к воде. А мать схватила Хурика за кольчугу и притянула громадного силача к себе.

— Береги моего ребенка, Хурик, — услыхал он ее неровный, сиплый голос. — Кроме него, у меня ничего нет.

Затем, в сопровождении стражи, свиты и множества рабов Золотая королева двинулась в город. А ее сын отправился бесцветному восходу навстречу, к кораблям — лес мачт покачивался на фоне синюшных небес, — стараясь идти походкой отца, постоянно лезшего в драку, пускай колени Ярви подгибались, горло драло, глаза слезились, а в сердце гнездились тревожные сомнения.

До сих пор стоял запах дыма.

Отче Мир остался рыдать над пепелищем, и Матерь Война раскрыла свои железные объятия.

Мужская работа

Всякая волна, порожденная Матерью Морем, поднимала его, подталкивала, пузырила одежды — он ворочался и шевелился, будто пытался встать. Всякая волна, с шипением бегущая обратно, волочила тело назад и бросала на песке — в спутанные волосы, безжизненные, как комки водорослей на гальке, набивалась пена и ил.

Ярви таращился, гадая, кто он. Кем был. Парнем или мужчиной? Погиб ли на бегу или храбро сражаясь?

Какая теперь разница?