А песня находила всё новые звуки, а девушки, словно опытные музыканты под руководством дирижёра, умелыми движениями вплетали эти звуки в гармоничную песню, становившуюся всё более и более насыщенной. Крик Гасты становится ещё более энергичным, и её голос разносится по большей территории.

Те, кто до сих пор живы, чувствуют боль, их барабанные перепонки почти лопаются, но хуже всего не это: от её громкого их тела разрываются изнутри. Что-то тёмное и тягучее стремится вырваться из их тел и последовать на зов Гасты. Немногие слышат только её голос — очень немногие здесь чисты, чисты от гнили, что давно пустила корни в этом мире…

Но даже здесь есть разумные, действительно сражающиеся за идею и за лучшее будущие. Наивные разумные, что словно мотыльки полетели на огонь, дабы сгореть в горниле этого пламени, в горниле пламени чужой воины.

К сожалению, это действительно так. Эта война нужна многим, она многим выгодна. Падшие хотят территорию в Аду, а демоны не хотят тесниться и отдавать свои земли врагу. Ангелы вообще всех считают тёмными тварями и готовы сражаться с проявлением всего нечистого. Война выгодна многим, и многие стали винтиками в этом механизме.

Это создаёт огромную нагрузку на «механизм Бога», который поддерживает хрупкое равновесие таких противоположных друг другу миров. Равновесие не вечно, и рано или поздно всё обрушит в бездну пошатнувшийся механизм, и так работающий на последнем издыхании. И в этом месте собрались многие, кто рушат равновесие своими взглядами и действиями.

Но ещё не все они поражены гнилью. Есть и простые фанатики, просто не принимающие тьму или свет… увы, это действительно так. Только даже эти фанатики имеют право на свою жизнь. Сейчас в этом месте они объединились, даже не зная этого. Среди врагов есть даже ёкаи*, желающие просто отвоевать себе место под солнцем, те, кто повелись на обещания или были обмануты. Но они здесь, и они сражаются, откидывая свою маскировку.

В пространстве стал разноситься вой оборотней, перекидывающихся в животных и начавших атаковать всех встречных и друг друга. Безумие спустилось в это место. Они просто хотели лучшей доли. Есть ли в желании создать для себя дом что-то плохое?

Так что не все тут были сплошь плохими и злодеями — были и простые разумные, которые просто оказались не в том месте и не в то время. Такие противники, умирая, отправляются в другой кристалл у парня, что находится в небесах под защитой своих пламенных крыльев, окутавших его словно щиты.

Песня продолжалась и набирала новые обороты. Лидеры трёх фракций смотрели на это действо, но не могли выйти, дабы посмотреть поближе — стая предусмотрела это и поставила печати, которые было так просто не снять.

Азазель, наблюдая за происходящим вокруг, только и мог, что облизываться на те знания, что хранились в головах стаи. К сожалению, он понимал, что не доберётся до этих знаний, поэтому жадным взглядом впитывал в себя всё, что здесь происходит. Возможно это и есть тот ответ на вопрос, который он так долго искал.

Михаил же обнаружил очень неприятную для себя вещь: души этих людей имели очень неприятный, даже тошнотворный запах, и только это его останавливало. Его сущность ангела требовала вмешаться и остановить это действо, это безумие, что творил Атрум с душами, но, к его удивлению, его связь с Механизмом Бога говорила об облегчении, что стал испытывать сам механизм и мир в целом.

Последнее время нагрузка на Механизм Бога была просто колоссальной, и именно поэтому те девушки были изгнаны. Сейчас любая, даже самая незначительная деталь могла попросту обрушить всю систему, именно поэтому ему приходилось принимать столь жёсткие решения. Что поделать — такова доля правителя и наместника Бога.

Именно на его плечи легла ответственность, именно на его плечи лёг мир. И он его держал. И сейчас он чувствовал, как мир стонет и просит этих пришельцев, просит не останавливаться, а продолжать.

Гной… Теперь Михаил понял, о чём говорил Атрум, ведь до этого было сложно проверить достоверность его слов. Эта субстанция была настолько глубоко внутри душ, что её попросту не замечали.

И только те, кто слишком долго были с ней, те, в ком она копилась слишком долго, только в них и замечали изменения. Правда, ангелы думали, что это инфекция и старались лечить… Увы, уже было слишком поздно, и ангелы становились падшими, а после и вовсе уходили в срединный мир. Теперь же, ощутив эту гниль, Михаил в некотором роде был благодарен стае, сделавшей за него почти всю работу.

Сазекс с расширившимися глазами и полным сумбуром в эмоциях смотрел на свою сестру, что летала в небесах. С этого ракурса он видел только бордовый огонь, что ревел и словно пел в такт движениям молний. Вся эта картина повергала не просто в шок, а в священный трепет перед его сестрой. И горечь от осознания истинного потенциала его сестры и его служанки стала огромным молотом, что обрушился на его голову, слишком уж болезненным было оно.

Возможно, его сестра даже смогла бы стать Сатаной, если бы её образованию уделили должное внимание. Но это уже неизвестно и никогда не станет известно. Печати, что стоят на этом помещении, так просто не разбить и не сломать, они построены по совершенно чуждому принципу, и он не знал, как к ним подступится — да и, что греха таить, страшно это было. Слишком уж огромными были силы… стаи.

Богиня Грозы и Богиня Бордового Пламени, две подруги, что высоко в небесах раскрыли свои силы и обрушивали на врагов свою силу. Вспыхивают магические заклинания, которые, только приблизившись к девушкам, сгорают в их силах, и даже освещённое оружие и копья света рассыпаются, соприкоснувшись с их силой.

Но почему у него создаётся стойкое ощущение, что для них это всего лишь игра?

Это было одновременно и страшно, и завораживающе… Серафол Левиафан прикоснулась к стеклу. Она с тоской смотрела на происходящее за ним. Грейфия… её старая противница за звание «Левиафан»… Та единственная, что представляла реальную опасность в сражении за это звание, сейчас была для неё вне досягаемости.