Иногда это помогает избежать таких приступов.

 — Перестаньте, перестаньте, умоляю. — процедила я сквозь сомкнутые зубы, зажмурив глаза. — Пожалуйста… Боже… Хватит…

Перед глазами замелькали цветастые отрывки, смазанные силуэты,

крики, смех, кто — то запел, голоса начали искажаться, вибрировать.

Звуки нарастали, становились мощнее. Я почувствовала, что проваливаюсь в воспоминание.

Я уже слышала шум взлетающего самолёта, потом кто — то заорал, я услышала русскую брань, затем раздалась гулкая стрельба и мужской голос что — то заорал по — арабски. Ревел ребенок, рыдали женщины, и кто — то слабо стонал.

Силуэты были не четкие. Снова стрекотала быстрая стрельба. Поднялся хор панического крика перепуганных людей. На моих глазах пули изрешетили нескольких человек, сидевших в салоне самолёта.

 — Эй! Эй! Ты чего! Слышишь! Как тебя там? Лазовская… Успокойся…

Видение сникло, я сидела на полу душевой кабинки, забившись в угол и обхватив колени.

Струя из душа била по плечам и макушке.

Возле меня, заглядывая в кабинку, стояли три девушки гимнастки.

 — С тобой, всё хорошо? — одна из них, темноволосая с челкой и волосами до плеч, присела возле меня. — Ты как?.. А? Ты кричала…

 — Всё хорошо. — я попыталась ответить спокойно, но мой голос дрожал так, словно я только что выкупалась в ледяной проруби.

Я с трудом сглотнула, судорожно вздохнула и повторила.

 — Всё в порядке… спасибо.

 — Точно? — с сомнением спросила темноволосая гимнастка с челкой. — Может быть тебя проводить к врачу?

 — Да нет, — я слабо улыбнулась. — Всё нормально.

Я встала и вздохнула.

 — Мне лучше. Спасибо, что… обратили внимание.

 — Да без проблем. — протянула стоящая сзади девушка с прямыми русыми волосами.