Он ласкал женщин одну за другой, кого-то целовал, кого-то покусывал, с кем-то сливался воедино, и снова целовал, взрывался страстью, ласкал, и снова взрывался, пока первые солнечные лучи не спугнули ночных красавиц.

– Обалдеть… – выдохнул бог войны, отдыхая на песке. – Ай да лесовик, ай да подарочек! Даже не представляю, чем можно расплатиться за подобное подношение… Охренеть какая ночь! Чем же я так впечатлил Любого, что он обрушивает на меня все удовольствия мира?

Молодой человек поднялся, не спеша оделся. Раскрыл подсумок, достал гребешок. Рассмотрел со всех сторон.

– Ну надо же! А ведь я мог его отдать, если бы вторая милашка появилась хоть чуточку позднее. Просто бы подарил за ночь любви, раз женщина просит. Как я мог предположить, что этот гребень возбуждает страсть всех баб в округе?! Любый тоже умник, любитель сюрпризов! Хоть бы предупредил! Я ведь действительно мог его отдать… Но уж теперь-то я не сваляю дурака… Вот так подарок!

Бог войны столкнул лодку на воду, сел внутрь, в несколько гребков выскользнул на стремнину. Там позавтракал парой рыбешек из связки… Сладко зевнул и откинулся на спину. После бурной ночи ему требовалось хоть немного поспать. По счастью, река сама делала за него главную работу – несла путника к ближнему городу. И потому от Викентия требовалось только выгребать обратно на стремнину каждый раз, когда ощущался толчок от удара бортом в берег или слышался шелест камышей, в которых застревала долбленка.

К обеду бог войны восстановил силы, для разминки несколько часов греб, ближе к вечеру умял еще пару рыбешек. А потом… Потом на краю борта появились тонкие пальчики, следом внутрь заглянули большие глаза с длинными черными ресницами:

– Где-то здесь мой гребешок. Мой чудесный потерянный гребешок.

– Этот вопрос лучше всего обсудить во-он на том пляже! – указал на остров посреди реки великий Один, стремительно погнал лодку туда и вытащил ее на берег. И почти сразу вслед за ним на пляж вышли две русоволосые обнаженные чаровницы с тонкими руками, маленькими девичьими грудями, узкими бедрами и длинными стройными ногами.

– Отдай мой гребешок, добрый молодец, – томно попросили они. – Кому из нас ты отдашь гребень? Что ты за него желаешь?

– Почему обязательно одной из вас? – сбрасывая одежду, удивился молодой человек. Он поцеловал одну, обнимая за бедра другую, приласкал грудь первой, крутанулся, опрокидывая сразу обеих и опускаясь рядом, поцеловал животик одной, огладил ножки другой, добрался до лона тут, скользнул к нему там, и вскоре над островом зазвучали протяжные стоны сладострастия.

А река текла, волны плескались об отмель, и на нее выходили женщины самой разной стати и возраста. Одна, вторая, третья… Пятая… Они просили у путника свой гребень, требовали у него выбрать самую лучшую и желанную, предлагали исполнить любое его желание, звали, манили, уговаривали пойти с ними – но молодой человек пропускал глупые, бессмысленные речи мимо ушей и награждал своей страстью, желанием, любовью и плотской утехой каждую, что оказывалась рядом…

С рассветом красавицы разошлись – разошлись нехотя, пытаясь увести его с собой; уговаривали, даже тянули за руки. Но Викентий только целовал им пальчики и помахивал ладонью. А потом столкнул долбленку на воду, забрался в нее и бессильно вытянулся на дне, провалившись в глубокий сон.

В этот раз даже после полудня он продолжал отсыпаться, следя лишь за тем, чтобы челн не прибило к берегу. Но зато к сумеркам молодой человек чувствовал себя уже достаточно бодрым, чтобы свернуть к уютной поляне на берегу, раздеться там и сесть среди травы в ожидании сумерек. Однако первая гостья появилась еще в лучах солнца: могучая великанша ростом почти с него, с широкими плечами, маленькой грудью и редкими русыми волосами.

– Пойдем со мной! – потребовала она, беря бога войны за руку.

– А по мне, тут лучше! – Великий Один рывком поднялся, через бедро бросил нахалку наземь и опустился сверху, раз уж боксерский прием все равно заканчивался именно этой позой.

И снова была долгая ночь желания, ласк и сладости, поцелуев и стонов, ненасытной жадности и взрывов наслаждения. И опять бог войны не отозвался ни на одну просьбу, не ответил ни на один вопрос и не пошел ни с одной из тянущих его к себе в гости красавиц.

И снова день, снова ночь, снова день… К концу которого Викентий увидел стоящую на берегу славянскую деревню: дом, двор и несколько амбаров.

– Вот и заканчивается наша любовь, ненаглядные мои красавицы, – сказал он ночью, переходя с ласками и грубоватой нежностью от одной к другой чаровнице. – Завтра я буду в Вычегде. Кончилось мое самое сладкое в жизни путешествие.

– Тогда выбери! – поднявшись, потребовали женщины. – Выбери, кому из нас ты отдашь заветный гребень!

– Не могу отдать, это подарок, – развел руками Викентий.