– Здорово, – в наступившей тишине восхищенно произнес кто-то из ребят. – А нас так научите, Иван Петрович?
– Научу, – усмехнулся Раничев, представив, как будут выглядеть молодые советские музыканты, играющие рок-н-ролл за несколько лет до его появления.
Потом снова порепетировали – на темы хорошо знакомых ребятам песен Дунаевского, на том и закончили – близилось время ужина.
Ребята расходились вполне довольные, а Раничев – не очень: после ужина и политинформации его еще ждали драмкружок и группа любителей художественного чтения. Что ж, взялся за гуж… Интересно, надолго ли все это? Придя к реке, Иван уселся на берегу, глядя, как весело кричат купающиеся девчонки. Евдокся, увидав его, помахала рукою, закричала что-то радостно, видно, звала в воду. Иван помахал в ответ, но купаться не пошел – думал. Что же делать-то, господи? Вчера ночью, не будя Евдокию, еще раз попытался несколько раз прочесть заклинание. Тщетно! Не действовало ничего, а перстень, вместо того чтоб вспыхнуть изумрудом, оставался скучным и тусклым. Аккумулятор сел, не иначе. Или забарахлил стартер… Какой, на фиг, стартер? Во, заигрался! Раничев потряс головой. Хорошо б, если бы и в самом деле сделать документы – легализоваться. Сколько они еще здесь протянут – ну, до конца августа, всяко – а потом? А может, и не думать ничего про «потом», попытаться побыстрее проникнуть в музей, отыскать перстень… похитить. Ведь, наверное, в перстне все дело. Да-да, похитить его, и как можно скорее! Только – как это сделать? Да никак: вместе с Евдоксей затаиться в нише, музей сейчас находился в старом здании, еще деревянном, сгоревшем в середине шестидесятых. Выбраться туда в ближайшие же выходные! Убедиться, что перстень там, а затем… Ладно, прорвемся!
Приняв решение, Иван сбросил одежду и с разбегу бросился в речку.
Посиделки затянулись до полуночи. Геннадий Викторович и его супруга Анна оказались вполне приятными в общении людьми, а после третьей стопки Раничев вдруг почувствовал, что знал их сто лет, никак не меньше. Песен правда, не пели – таились, все ж таки, детское учреждение, еще донесет кто… хотя, начальник, похоже, доносов ничуть не боялся. Интересно, почему? Впрочем, нет, все ж таки побаивался – когда расходились, спросил про Вилена – не спрашивал ли тот, куда пошли? Иван ответил, что не спрашивал, и вообще он Вилена с вечера не видал.
– Ты его опасайся, – закуривая, предупредил Геннадий, теперь они с Раничевым были на «ты». – Та еще гнида. Он тут и мутит воду – в освобожденные секретари метит. Раскопает какую крамолу – донесет, глядишь, и урвет что. Глафира, медсестра, тоже донести может, ну, та глупа, как корова, а вот Вилен – умный, сволочь.
Эти-то слова и вспомнил Раничев, когда с Евдоксей проходил мимо клуба. На крыльце, спрятавшись в лунной тени, сидел Вилен и словно бы кого-то ждал. Иван бы и не заметил его, кабы не бросил пристальный взгляд на дверь – опасался, не забыл ли запереть замок. Нет, вроде на месте. А Вилен что там делает? Спрячет сейчас что-нибудь, потом обвинит в хищении – тут и милиция, и вопросы – «а предъявите-ка ваши документики, уважаемый Иван Петрович! Что? Как нет? А где же они? Ах, украли. А тогда вы, любезнейший Геннадий Викторович, кого и каким образом приняли на работу? Не знаете? Стыдно, а еще уважаемый человек, фронтовик. А пока пожалуйте-ка оба под арест: вы, Геннадий Викторович, за должностной подлог, а вы, Иван Петрович – до выяснения личности. Уж личность вашу мы выясним, не сомневайтесь, а заодно и молодой супружницей вашей займемся, подозрительная она какая-то, вам не кажется? Что-что? Из дальней деревни, говорите? Вот и проверим – из какой деревни?»
Рассудив таким образом, Иван сбавил шаг:
– Ты иди, Евдокся. Я тут покурю еще.
– И нравится тебе дым глотать? Прости, Господи, ровно Антихрист. Ладно, кури скорее…
Девушка скрылась за воротами, Раничев же, пробравшись окольными путями, подошел к клубу. Заглянул на крыльцо – Вилена не было. Оба! А дверь-то приоткрыта. И замка нет! Нет, есть – висит на одной дужке. Позвать бы Гену – все-таки лишний свидетель – да некогда. Ладно, разберемся сами…
Бесшумно, словно рысь, – сказывался опыт – Иван проник в темное помещение клуба. Впрочем, не такое уж и темное – сквозь отдернутую штору ярко светил месяц. И где же гад? А вот он, у сцены. И не один – с ним какой-то пацан… Игорь, контрабасист. Стоят, разговаривают… Раничев навострил уши.
– Так вот, никакие твои родители не инженеры – ссыльные, я навел справки, – глухо произнес воспитатель. – Зачем ты врал?
– Так… – еле слышно отозвался Игорь. – Стыдно было перед ребятами.
– Ах, стыдно? А обманывать пионерскую дружину – не стыдно? Ты ведь пионер?
– Да…
– И тот случай, когда ты пытался убежать из лагеря…
– Я просто отстал.
– Все так говорят… Не знаю, не знаю. А в клубе – чему вас учил новый худрук? Что вы играли – говорят, джаз?